которые в цивилизованной Европе без всяких угрызений совести выбрасывают на помойку, а мы бережно храним, надеясь, что придет день, когда все эти тряпочки нам понадобятся, и одновременно ужасаясь тому, что этот день действительно когда-нибудь придет.
Но после слоя хорошо знакомых Вике вещей пошел куда более старый и поэтому интересный. Тут для Вики было уже много настоящих находок! Вот, например, какой чудесный отрез бархатистой ткани. Потрясающе! Похоже, кто-то из ее предков прихватил из школы флаг дружины. Развернув его, Вика прочитала вышитые золотом слова: «Пионерия! Комсомол! Слава КПСС!»
– Шикарная ткань, как раз мой цвет, – задумчиво пробормотала Вика, оборачивая знамя вокруг себя и прикидывая, хватит ли ей на юбочку или хотя бы топик.
Знамя Вика с некоторым сожалением, но все же отложила в сторону. Ведь в чуланчике было полно других, еще более увлекательных вещей. Игрушечный барабан, толстый альбом со старыми фотографиями, красивая бабочка в рамке под слегка треснутым стеклом, часы с кукушкой. Тут даже нашлись бабушкины босоножки на толстой платформе.
– Прелесть! – воскликнула Вика.
В хорошей обуви она знала толк. И сразу же поняла, что когда-то очень давно эти босоножки были безумно хороши и стоили, должно быть, немало. И главное, были они явно не отечественного производства. Вика еще помнила изделия отечественной обувной промышленности: калоши, тряпочные тапочки, кеды и уродливую обувь с топорными круглыми носами.
Босоножки были словно из другой жизни. Из той, где упоенно скакали, распевая, две пары из «АBBA», где подавались в ресторанах напитки с крошечной оливкой на краю бокала, где по ковровым дорожкам ступали разные знаменитости…
– А бабуля любила пофорсить! Моя бабушка – и модница!
В памяти Вики бабушка осталась именно бабушкой. Уютной, доброй и домашней. Но ведь иногда (и это Вика тоже прекрасно помнила) она красиво одевалась, красила губы, подводила глаза. И, тряхнув уложенными в парикмахерской кудрями, отправлялась куда-то. Куда? Этого маленькая Вика знать не могла. Но теперь, будучи взрослой девушкой, имеющей кое-какой собственный опыт походов на свидания, она могла сказать: бабушка отправлялась именно на свидание с мужчиной.
– Интересно, с кем это?
Насколько Вика знала, ее родной дедушка умер задолго до Викиного рождения. В детстве она всегда сожалела, что у нее только один дед. Папин дед был высокий хмурый старик, не испытывавший к маленькой внучке ни малейшей привязанности. Он только сердито фыркал, если она нерешительно подходила к нему с каким-нибудь своим детским вопросом или бедой. К счастью, виделись они нечасто. Только по выходным дням, да и то не каждую неделю.
А вот с маминым отцом, вторым ее дедом, Вика была уверена, она нашла бы общий язык. На старых фотографиях, которые показывала Вике бабушка, у него было открытое доброе лицо и хорошая улыбка. Он бы не стал фыркать на внучку. Только умер он слишком рано. Вика
