тело. На другом берегу он увидел Кальдию.
– Я присмотрю за ним, – пообещала она. – Ступай.
Внутренний спор Язара разрешился, и юноша развернулся в сторону одинокой скальной сосны. Однако таранд несогласно ткнул его мордой в плечо.
– Ты не знаешь, куда я иду, и тем более не должен идти со мной, – возразил Язар. – Я не смогу тебя защитить.
Но таранд упрямился и не давал ему дороги. Пригибая голову, он так и навязывался человеку в проводники.
Язар уступил. Он закинул на круп животному и приторочил поклажу, а затем запрыгнул и сам. Дед Сусард держал лошадь, и Язар сызмальства был приучен к верховой езде. Но одно дело скакать по степным равнинам на деревенских тощих клячах, и другое нестись по буеракам сквозь лесную чащу на широком крупе чудесного скакуна.
Они мчались быстрее ветра, и Язар, держась за рога таранда, развевался парусом на ветру. Но он даже не успел хорошенько испугаться. То ли зверь под ним был волшебным, то ли выход, в самом деле, оказался ближе, чем он полагал. Но едва таранд ринулся на завалы бурелома, как лес вдруг расступился перед ними и сразу же сомкнулся позади.
Глава четвертая. Нападение троллей
Язар и его лесной проводник стояли на берегу Синего Луча. Прежде то была великая, могучая река, несущая стремительные воды первым людям, великанам и другим древним народам этих краев. Но когда боги сошлись в опустошительной битве за обладание Яраилом, единый континент Мард распался, река иссякла и убежала в Яллуйское море и Тревожный океан. Теперь ее опустевшее русло наполнялось лишь в половодье, но и тогда река спешила к большой воде. Всю остальную часть года по пересохшему руслу, как по тракту, катились повозки и торопились купцы в Бризарион.
На склоне Синего Луча в мутной воде копошился старик. Он был истощен настолько, будто много дней обходился без еды. Редкие пучки травы вдоль реки покрывал легкий иней, однако единственной одеждой старику служили грязные драные лохмотья. Он стоял в грязной воде по щиколотку босыми ногами и вгрызался затупленной лопатой в каменистое дно. Крупные камни он выбрасывал, оставшуюся массу перетирал через сито над лоханкой с чистой водой. Он промывал просочившуюся в лоханку массу и подолгу сидел над ней, скрючившись и перебирая песчинки длинными черными ногтями трясущихся дряблых рук.
– Дедушка, чем это вы занимаетесь? – громко крикнул ему с берега Язар.
Старик вздрогнул и от неожиданности выронил лоханку, землю в которой уже почти перебрал. Он поднял седую голову и сощурился от утреннего солнца, которое поднималось точно за спиной путешественника.
– Ох, внучок, напугал ты меня! Я уж думал, этезианцы пришли. Золото я добываю, драгоценные камни ищу. Прежде много того добра было под нашим Золотарем, оттого и город так назвали. Бывало, идешь, а смарагды под каблуком так и сверкают! Мы тогда им цены не знали, подбирали, да и бросали в воду. Вроде и красивый камень, блестящий, а разве скотину камнем
