стену, – у этого трупа душа расхаживает по моргу?..
– Вы не допускаете подобного?
– Хм… – Феоктистов недоверчиво, со скрытой подозрительностью на вменяемость, посмотрел на собеседника. Он даже незаметно поежился, почувствовав себя неуютно в морге.
Бердюгин засмеялся, поняв его состояние.
– Успокойтесь, Анатолий Максимович. Я нормальный человек и в здравом уме. Я ведь хирург-травматолог и патологоанатом по совместительству.
– Я знаю. Хирург и большой сторонник доктора Илизарова.
– Вот видите, – опять засмеялся Игорь Васильевич. – Не так уж я безнадежен. А если учесть, что я у Илизарова кое-чему и научился – это вы можете наблюдать в отделении травматологии…
– Вертолетчики не в гипсе, а с металлической арматурой?
– Да. …то шансы мои повышаются? – Анатолий, улыбнувшись, кивнул. – Однако вашему сотруднику я на спицы челюсть сажать не стал. Предоставил другому хирургу из отделения поработать – сшить. Придётся Мизинцеву через соломинку питаться, бульончиком, чайком, молочком.
– Не повезло парню. Они там, в пару сами поперекалечились.
– Хм. Не знаю, не знаю, что у них там было… Однако, как надо биться головой о цементный или кафельный пол, чтобы самому себе сделать из лица отбивную котлету?
– У него что, кроме челюсти есть ещё какие-то повреждения?
– Да на нём лица нет! На теле кровоподтёки. Такое может быть только после жесточайших побоев.
– Игорь Васильевич, вы мне сегодня одно интереснее другого преподносите.
– А вы сходите к нему. Посмотрите на его лицо и попросите раздеться.
– Хорошо, непременно. Только, мне кажется, что вы ещё хотели мне что-то рассказать?
– Ну, если вас интересуют вопросы духовной субстанции, то можем продолжить.
– Пока есть время, пожалуйста.
– А вы не усмехайтесь так недоверчиво. Если вы не побоитесь, то я вам могу предоставить случай в этом убедиться. – Бердюгин выжидающе с насмешкой посмотрел на Анатолия. – Ну, так как? Хотите увидеть то, что отвергают материалисты? Или побоитесь?
– Да нет, почему же… Я с удовольствием.
– Не бледнейте, это не страшно. Даже, наоборот, забавно.
– Я готов, Игорь Васильевич.
– В таком случае, Анатолий Максимович, я хочу взять с вас слово.
– Слово? Какое слово?..
– А такое… Слово чести. Слово офицера. Слово на то, что вы сейчас увидите и узнаете – будите хранить в строжайшей тайне! И до тех пор, пока я вам не разрешу её открыть. – Бердюгин поднялся.
– Хорошо, Игорь Васильевич. В моём слове можете не сомневаться. Я его даю. – Феоктистов тоже встал и в шутку, по-пионерски, вскинул руку, ещё недостаточно серьёзно воспринимая слова Бердюгина.
Доктор, понимая его, заходил по кабинету, пускаясь в объяснения.
– Я, почему к этому
