он уже принял дистанцию между собой и Заичкиным и теперь не хотел с ним иметь ничего общего, даже общих знакомых, тем более в столь пикантных мероприятиях, когда-то их объединявших.
Чтобы сменить тему, на которую вольно или невольно вышел Заичкин, сказал:
– И перекрёсток-то вроде большой, хоть армейские манёвры проводи.
Заичкин к счастью последовал по его мысленному тропу. Заговорил:
– Вот-вот. Трамвай видел, пассажиров видел, а её не заметил. Как специально чёрт на машину толкнул. Правда, занесло маленько, – и примолк.
Хозяин и гость, похоже, не слушали его, на лицах отчуждённость и безучастность, даже презрение. Стало горько и стыдно: как быстро люди меняют своё отношение к тем, кто был недавно их товарищем, другом. Вспомнился Фомич – даже тот, на кого он надеялся, с кем связывает многое что из их общих интересов, и тот заложил, паскуда. А что ещё ожидать от него, когда их по другим делам раскрутят? – как намекали Феоктистов и Михалёв. А Фомич немало поработал над машинками ему подогнанными, и по его разнарядкам…
– Собственно, подробности вашего наезда нас не интересуют, – перебил его размышления Викентий Вениаминович, – теперь суду определять степень вашего преступления. Нас интересует, как вышел на вас Феоктистов?
– Так я уже сказал: не знаю, кхе…
Заичкин сидел вполуоборот к гостю, взъерошенный, подавленный.
– Ну, хорошо. Когда вы были в кабинете у следователей, кто там находился?
– Дак Мáлина, Бердюгин.
– Не заметили ли вы что-нибудь у них необычного? В руках, на столах?
Заичкин пожал плечами, напрягая память. Когда там было что-то замечать? Как обухом по голове: "Вы арестованы!.." И Мáлина там ещё. Все в мозгах перевернулось.
– Не торопитесь с ответом. Припомните. Может какие-нибудь предметы, скажем: цилиндр, коробку, футляры от чего-нибудь, может быть свёртки?
– Кха! Коробка была! – футляр от бинокля. Цилиндр! – оживился Владимир Васильевич, обрадованный тем, что, кажется, может быть чем-то полезен. Почувствовал это скорее подсознательно, и всё усилия направил на угождение, на стремление заработать хоть какие-то дивиденды на будущее. Живо реагировал даже на оттенки голосов.
– Так, хорошо. Какого цвета были эти предметы.
– Тёмные. Точнее, тёмно-коричневые. Нет, цилиндр был чёрный.
– Какой длинны?
– Как пинал или футляр от чертежей. Ну, как у студентов. Они потом с ними и ушли.
Викентий Вениаминович понимающе покивал и обратился к Андрею Андреевичу:
– Ну что, Андрей Андреевич, может, пригласим Светлану Ивановну?
Заичкин насторожился.
Андрей Андреевич потянулся к телефону.
– Аллё, Светлана Ивановна, хорошо, что тебя застал. Зайди ко мне.
Бросил трубку. Машинально пригладил волосы, поправил галстук. Пальцами отёр уголки рта, словно готовился к любовному свиданию.
Войдя в кабинет, Светлана
