большой, налитой, красный, как переспелый помидор, в расстёгнутой до пояса рубашке. Рукава закатаны до локтей.
– Проходите, – пригласил он, отступая в сторону.
Посетители вошли, за ними тут же задвинулся засов, и звякнули ключи в замке.
Сержант повёл гостей вглубь помещения, по сумрачному покрашенному коричневой краской коридору.
За столом дежурки сидел уже немолодой старший лейтенант. При появлении людей поднялся, подслеповато, как крот, посмотрел на вошедших. Прокудин, кивнув на своих спутников, сказал:
– Ваня, люди из областной прокуратуры. Изобрази им Гнедова, они поговорить с ним желают. Есть у тебя свободный кабинетик?
– Есть один, пока не занятый. Сичаза организуем, Евгений Моисеич. – Ваня повернулся к верзиле. – Проводи Гнедова в первую камеру.
Верзила кивнул и, забрякав ключами, пошёл вглубь бокового коридора. Старший лейтенант, невысокого роста, мешковатый, сам повёл посетителей в пустующую камеру. Толкнул дверь рукой, и та отворилась, тонко скрипнув.
– Вот, пожалуйста, элитная.
– Спасибо, Ваня! – поблагодарил Прокудин. – А теперь оставь нас.
В камере находились нары, столик, стул – все приковано к полу.
Андрей Андреевич положил на стол папку и стал вынимать из неё чистые листы бумаги.
Викентий Вениаминович присел на нары.
Ввели Гнедого.
– Товарищ майор, арестованный Гнедой доставлен на допрос! – доложил сержант, стараясь выдерживать солдатскую выправку, но это ему не удавалось, мешали живот и въевшаяся в кровь разболтанность.
– Ладно, иди, – небрежно отмахнулся майор.
Андрей Андреевич сказал арестованному:
– Садись, вот, к столу.
Гнедой выполнил команду, сел на указанное место.
– Гнедой, мы следователи прокуратуры. У нас к тебе несколько вопросов имеется. Первый – ты действительно убил человека?
Арестованный, пожав плечом, кивнул.
– Так. Скажи, применялись к тебе какие-нибудь меры воздействия, скажем: побои, насилие, пытки?.. – Гнедой дёрнул головой: нет. – Значит, у тебя к следствию претензий нет?
Андрей Андреевич вопросительно посмотрел на куратора. Тот сидел, рассматривал арестованного.
– Тебя сегодня вызывал следователь? – продолжал допрос Андрей Андреевич.
– Да.
– Кто был при допросе?
– Следователь Феоктистов, какая-то баба из прокуратуры и ещё мужик, пожилой.
– При допросе ты ничего особенного не заметил? Никто из этих людей тебя не просматривал через какой-нибудь прибор?
– Не знаю… Баба какую-то трубу крутила. Бинокль при ней как будто. В трубе что-то светилось вроде.
– Ага! – оживился Андрей Андреевич. Он пододвинул к арестованному листы, ручку. – Ну-ка, нарисуй нам её.
– Кого?
– Трубу! Не бабу же.
