только хорошо запомнив нужные ноги в потёртых туфлях или в грязных сапогах, с сумкой, постиранным пакетом или растянутой авоськой.
И медленно-медленно двигаться в этой душной тесноте. Да ещё и мама так давно не приходила! Говорят, она болеет и её положили, и поэтому не может повидаться с Лёней. А отец сам находит вечные отговорки. Лёня, как и все вокруг, стал сильно ждать снега – со снегом сразу станет легче.
В этот вечер дед пришёл домой с каким-то особенным взглядом – немного растерянным и как будто по-новому оглядывающим квартиру. Лёня уже знал, что совсем скоро деду предстояла пенсия. Правда, ему оставалось ещё несколько рабочих смен. Но дед уже со всеми договорился, отработал заранее и на эти самые последние смены выходить не стал, чтобы не дразнить гусей. Скольких его товарищей заваливало в их последний выход! Вызволить живыми успевали далеко не всех. Видно, эти самые подземные гуси не отпускали.
– Ну, чего встал? – сразу накинулась на него бабушка. – Разулся, так проходи уже!
– Третья моя шахта… и последняя теперь, – сиротливо вздохнул дед.
Бабушка принюхалась, но ничего подозрительного, видимо, не учуяла.
– Всё, отработал, значит? Лодырь ты теперь?
– Как ты, что ли? – вполголоса огрызнулся дед. – Иди, шастай по своим магазинам!
Бабушка не нашлась чем ответить и решила пока затаиться. Она окинула взглядом Лёню, видно, хотела что-то скомандовать, но передумала.
– Ладно, тут посидите. Щи вон в кастрюле, – бросила она напоследок и закрыла дверь снаружи.
Ужинать дед не стал. Не включил телевизор. Не взялся за газету. Все привычные дела стали вдруг совсем непривычными. Он сидел и напряжённо думал, представляя, как там сейчас в шахте, кто ползёт по проходу вместо него, кто первым даст сигнал на перекур и кто сделает главную выработку. Лёня молчал.
Дед погладил его по макушке, стараясь улыбнуться.
– Мамка-то знаешь где твоя? – дед оглянулся, будто кто-то мог их подслушать.
Лёня мотнул головой.
– Сестрёнку тебе рожает или братика.
Лёня удивился, а потом вдруг сильно обрадовался. Так сильно, что захотелось прыгать и кувыркаться. Он побежал вдоль комнаты. У него! Будет сестрёнка! Или братик! Но сестрёнка – лучше.
Он то и дело оказывался у одной, другой, третьей стенки, а радость всё не унималась.
– Деда, а давай поборемся? – протянув руку, с восторгом предложил Лёня. – Ну давай, а?..
Они с дедом уже несколько раз боролись на полу, застеленном ковром. Дед ложился на спину, а Лёня забирался сверху. Обычно после весёлой возни он «побеждал», по очереди прижимая к полу то одну, то другую дедову руку.
Несколько недель назад, пока внук праздновал свою очередную победу, дед вдруг почувствовал, как тесно становится его сердцу и как мало воздуха в комнате, но, отдышавшись, вскоре перемогся. Правда, после этого на пол он уже не ложился – говорил, что сильно устал. Но сейчас и
