руки. Лицо было мертвенно-желтого цвета, а вокруг рта появилась предательская синева, предупреждающая о приближении конца.
Забравшись на кровать любимой сестры, Луиза пристально стала смотреть на нее.
«Христинушка, – мысленно обратилась девочка, – ты должна жить… – Потом подумав, добавила, – Сейчас попробую тебе отдать свою любовь, а ты выздоравливай.»
Мать девочек, работая в поле, не могла видеть происходящего. Брат, сидевший в углу комнаты с книжкой, сначала хотел убрать младшую сестру от умирающей, да одумался, решив, что им нужно попрощаться.
Прошел час. Луиза так же сидела на кровати у больной, которая казалось, лежала без видимых изменений. Только вглядевшись можно было увидеть, что исчез синий круг вокруг рта, мертвенная желтизна лица сменилась на ровный белый цвет, через который пробивался робкий румянец, а дыхание больной девочки стало ровное и спокойное.
Спустя еще час больная открыла глаза, села на кровати и попросила пить.
Радостная маленькая Луиза запрыгала и захлопала от радости.
«Получилось! Получилось! – радовалась она.»
Затем обессиленная упала на пол, свернулась калачиком и, положив руки под голову, заснула.
Вернувшаяся мать была поражена историей рассказанной сыном.
Осторожно взяв на руки дочку, бережно отнесла в кровать, в которой та проспала несколько дней.
Весть о чудесном исцелении в доме вдовы быстро распространилась по всем хуторам.
Через некоторое время к дому потянулись ходоки с многочисленными просьбами. Кому ребенка исцелить, кому остановить падеж скота, кому заблудшую овцу найти.
Мать, чувствуя приближение беды, пыталась объяснить, что произошло не чудо, а случайное совпадение, но приходившие люди не хотели слышать никаких отговорок и требовали участия Луизы в их бедах.
Девочка, словно ангел, спустившийся с небес, с душой прозрачной как капельки утренней росы стремилась делать добрые дела.
Как солнце светит, даруя свое тепло, не делая различий между добрыми и злыми, маленькими и большими, молодыми и старыми, так и Луиза спешила поделиться своим даром.
К сожалению, люди воспринимают солнечные свет и тепло не как Божий дар, а как нечто само собой разумеющееся. Так же они стали относиться и к Луизе.
Девочка, стараясь помочь всем, тяжело заболевала сама. А те требовали все больше и все меньше впоследствии благодарили.
«Бедное мое дитя, – думала мать Луизы, – родилось на свет чуть ли не котенком, а получила дар, который не по силам и крепкому человеку вынести. Зачем ей это? Лучше бы она жила, как все. Мы и так её любили, а она не страдала бы.»
Через день Луизу вновь позвали к тяжелобольной женщине. Войдя в комнату, девочка увидела смерть, стоящую у изголовья…
– Зачем ты здесь, дитя? – спросила смерть.
– Меня позвали, чтобы я вылечила больную, – наивно ответила малышка.
– Здесь пришло мое
