пустыне, чтобы заслужить звание того, кем является.
В любом случае меня учили подавлять эмоции и чувства, учили избавляться от всего, к чему можешь привязаться. Поэтому с проявлением своих чувств у меня вскоре начались проблемы. С другой стороны это было очень удобно. Мне не надо было стараться, чтобы показаться кому-то хладнокровной, у меня это срабатывало на автомате. Если я была счастлива, лицо моё могло выражать скуку, будь я крайне огорчена – на лице будто беспамятство, при сильном гневе могла только подрагивать левая бровь.
Поэтому сейчас, чувствуя радость, гнев и одновременно столько удовольствия, я стояла с выражением совершенного равнодушия и, может, даже недоверия. Все сидящие же смотрели на меня огромными, удивлёнными глазами на застывших лицах. Казалось, что от шока они даже не дышали. Без приказа папы никто не осмеливался встать или что-то мне сказать. Они явно что-то знали и не понимали для чего я здесь, и что мне можно говорить. Я уверенна, что папа взял меня спонтанно, и не успел никого предупредить.
"это может сыграть мне на руку"
Папа тяжело выдохнул и сказал:
– У вас пять минут.
Этих слов было достаточно, чтобы моё равнодушие сменилось на тёплую улыбку, и чтобы все кто находились в комнате, в миг оказались возле меня. Необоснованное чувство злости испарилось. Мы все по семейному обнялись и потрепали друг друга по голове. Я села на стул в углу кабинета, и четверо мужчин уселись на полу впереди меня. Я чувствовала себя отцом. Но папы не было в кабинете. Он видимо разговаривал с недавно прибывшим шпионом в соседнем помещении.
– Как дела, принцесска? – спросил мужчина со светло русыми волосами в маленьком хвостике на затылке.
– Спасибо, Стас, всё замечательно. – ответила я, приподняв подняв подбородок и немного понизив голос.
Мы все засмеялись.
– Она неизменна, Стас, и даже твои комплименты не заставят ее растаять. – произнёс Чарльз, лучший друг папы. Тот, от кого было письмо и кто спас меня.
– А ты больше подлизывайся. – насмешливо сказал отец Дэниела – Борис, и толкнул Чарльза в плечо.
Я пристально посмотрела на него. Дэни был чем-то сильно расстроен в последнюю нашу встречу, не из-за отца ли это?
– Что вообще с тобой происходило всё это время? Чем ты занималась? – с детским интересом расспрашивал Стас, но сидящий рядом Чарльз тихонько толкнул его локтём.
– Грубо говоря – ничем. Я спала…
"а точнее пыталась уснуть"
– … ходила на танцы, ела, пила…
"глицин пачками"
– … встречалась с Дэни.
– Дэни… славный парень. – сказал отец Давид – отец Мэри, но Борис проигнорировал это. – Моя дочь часто играла с ним в детстве, до того как он уехал.
"началось… нашествие воспоминаний" – подумала я и поняла, что мне не хочется участвовать в этом спектакле, начинающегося с занавеса
