у меня нет денег, чтобы ими тебе платить, – сказал рабби. – Но я могу тебя учить идиш. Ты мне английский, я тебе идиш.
Майкл взглянул на этажерку. Рабби выглядел бедным. Эта комната была столь же бедной, как любая комната на Эллисон-авеню; по сравнению с нею собор Святого Сердца был дворцом. Если у рабби и есть тайные сокровища, то он определенно не использует их в собственных целях. Но у него есть другие сокровища, вот они – таинственные книги на странных языках. На мгновение Майкл почувствовал, как из книг поднимаются живые люди, бородатые мужчины и темноволосые женщины, солдат, ненавидящий войну, француз, который знает все на свете, и все они разговаривают на неслыханных языках. Они поднимались с этажерки, словно туман.
Он хотел разговаривать с ними и слышать их голоса в ответ. Возможно, это и удастся. В эту глубокую и бесконечную юконскую зиму заняться в послеобеденное время было решительно нечем – ни в мяч поиграть, ни по округе послоняться с друзьями. У него было полно времени. Даже слишком много.
– Вы правда думаете, что сможете научить меня идишу? – спросил он.
– Да, стопудово, – сказал рабби, гордясь тем, что к месту употребил американскую фразу.
– А давайте попробуем, – сказал Майкл.
Рабби широко улыбнулся.
– Хорошо! Очень хорошо! – он допил свой чай и вытер рукавом рот. – Идиш – это великий язык, и он не такой трудный. Не такой трудный, какой трудный английский. Ты сможешь его выучить. – Он похлопал Майкла по спине. – Как это будет по-вашему? Заметано?
Майкл также допил чай и поискал глазами часы. Часов нигде не было. Радио тоже. Он взглянул на тяжелую дверь в углу.
– А там что – храм? – спросил он, чувствуя себя шпионом.
– Да, – сказал рабби Хирш. – Но не храм. Мы говорим… – он принялся перелистывать словарь, водя по страницам пальцем. – Харам. – Майкл объяснил, как правильно говорить «церковь». Рабби несколько раз повторил за ним.
– А можно присутствовать на мессе, или как она у вас называется? В смысле: это же не тайная церемония?
– Да, да, это не тайна. Когда-нибудь придешь.
Значит, эта дверь вела не в сокровищницу, где золотые дукаты не умещаются в сундуках, а рубины и изумруды поблескивают в полумраке. Это была всего лишь церковь. Все, что теперь ему нужно, – убедить в этом Сонни. Он собрался уходить и снова посмотрел на фото женщины.
– Ее зовут Юдифь?
– Нет. – Рабби сделал паузу. – Лия. Ее звали Лия. – Он посмотрел долгим взглядом на фото в рамке. – Моя жена.
– Очень красивая.
– Да, – сказал рабби Хирш. – Но она умерла.
– Мне очень жаль, рабби, – сказал мальчик.
– Ребенку сложно понять, что такое смерть.
– У меня умер папа, – сказал Майкл. – Его убили на войне.
Рабби оторвал взгляд от фотографии своей жены.
– Прости, –
