белая блузка и те самые «бабушкины лодочки» на низком устойчивом каблуке. На лице минимум косметики: вместо вчерашней ядовито-алой помады – прозрачный блеск для губ, вместо кошачьих стрелок и накладных ресниц – очки для зрения формы «Панто» в коричневой оправе. Волосы забраны резинкой в тонкий, куцый и засаленный хвостик.
Надеюсь, бразилец понимает, что я скорее смахиваю на учительницу младших классов, чем на жрицу любви. Проститутки в таком виде не ходят.
И надеюсь, проклятые феромоны из духов сами выветрились за сутки, так как помыть голову и избавиться от них у меня не нашлось времени.
Судя по количеству окурков на асфальте, бразилец прождал меня довольно долгое время. На хмуром небритом лице его четко читалось, что чувствовал он себя обманутым, кинутым, облапошенным лохом и был крайне зол на меня за это.
По его тяжелому, пронизывающему, зубодробительному и критически разгромному взгляду, не сулящему ничего хорошего и обращенному на меня, прямо в глаза, можно было понять, что бразилец настроен не на дружеский лад.
А скорее, прикопать меня где-нибудь. В каком-нибудь лесочке.
– Здравствуйте. – остановившись на относительно безопасной дистанции, тихо промямлила я, стараясь не палиться, что напугана, но это давалось мне крайне непросто.
– Ну привет. Ничего не хочешь пояснить? – гневно сверкая чёрными глазами, рявкнул бразилец с отцовским порицанием. – Ты вчера удрала, а мы договаривались свидеться. Я ждал тебя. А ты не пришла. Ты меня кинуть посмела. Как-нибудь пояснишь свой поступок?
– Я… не понимаю, о чем вы… Вчера я была пьяная. И не очень помню, что было. Когда я пьяная, я смелая, но у меня случается потеря памяти…
– Не помнишь, как соблазняла меня? Как ерзала на мне? Как сигала на моем писюне, делая вид, что это нужно ради фотографии?! – бразилец прямо с ходу наехал на меня со стыдящими претензиями, повышая тон при каждом последующем вопросе.
– Не-ет! Этого не было! Все было не так! Мне правда нужны были эти фотографии! – разозлившись, я нечаянно ляпнула то, что не следовало, чем и сама себя сдала.
– Вот видишь. Я освежил тебе память. Наверняка ты вспомнила и то, как взяла деньги и смылась, не выполнив свою часть уговора.
Я сглотнула, болезненно и с трудом.
От морального напряжения, в котором пребывала с тех пор, как позвонила Настя, и от непристойного давления бразильца на мою волю и совесть сейчас, образовался большой ком в горле.
– Итак? – бразилец скоропалительно подвел к тому, что намеревался заполучить с меня еще вчера. – Что скажешь в свое оправдание?
– Возможно языковой барьер между вами и мной слишком велик, и мы друг друга не поняли…
– Кому ты чешешь, мошенница? Ты взяла мои деньги и смылась. Потрудись озвучить уважительную причину своего бегства, и тогда я не приму крайние меры в отношении тебя.
Крайние меры в отношении меня?
О каких мерах он говорит? Он мне
