что мы смиримся и будем тихо страдать. Но не на тех напали. Пришлось пригрозить международным скандалом, чтобы твои поиски возобновили. Какое-то время мы верили, что тебя действительно ищут, но очень быстро нам заявили, что выжить в пустыне в одиночку невозможно и объявили дело закрытым. Нам всё это показалось, мягко говоря, подозрительным.
– Особенно подозрительным выглядел сам господин Арафат, – вставляет Колин.
– Вы с ним виделись? – удивляюсь я.
– Да, он прилетал, чтобы лично принести свои соболезнования, – злится мой обычно спокойный отец. Потом уже ровным голосом продолжает. – Как ты понимаешь, не имея ни доказательств, ни тем более тела, они нас не убедили, – от этих слов на моих глазах снова наворачиваются слёзы. Как же чудесно иметь такую поддержку за спиной, такую семью. – И мы решили начать собственное расследование. Это потребовало просто космических усилий – завербовать кого-то в Палере практически невозможно. Совсем недавно пришла информация, что девушку похожую на тебя видели на яхте Арафата-младшего. Но каких-то весомых подтверждений нам пока получить не удалось. Выходит данные правдивые, это была ты, малыш?
– Да, это моя яхта, Кир подарил в прошлом году на день рождения.
– По документам она принадлежит ему, – уточняет отец. Я киваю, знаю об этом. Уже не важно, кому и что принадлежит. Папа смотрит на меня внимательно, но никак не комментирует.
– Все эти два года мы надеялись на твоё возвращение, Мари. Хотя временами было тяжело и, признаюсь честно, порой мелькала мысль о том, что тебя уже нет в живых… – грустно говорит мама, обнимая меня.
Хочется свернуть с этой дорожки, которая не приведёт ни к чему хорошему, только к новым слезам. Поэтому стараюсь отвлечь всех вопросом:
– Рассказывайте, что у вас нового за такое время.
Майк понимает мои намерения и помогает перевести тему.
– Я поступил на инженерный в Давиле, теперь учусь там, – говорит брат.
– Он ещё и с девушкой там живёт, – насмешливо вставляет Лиз.
– Ого, мелкий, как ты быстро вырос! Познакомишь? Она красивая?
– Очень, – почему-то смущается парень. – Познакомлю, конечно.
Мы дружно смеёмся над нашим скромником. Затем мужчины настаивают, что пришло время перекусить, и вызывают батлера. Мама же, уточнив, чтобы на нас ничего не заказывали, ведь ночь на дворе, увлекает меня в одну из спален. Усаживает на кровать, прижимает к себе крепко-крепко. И требовательно говорит:
– Не вздумай мне врать, Мари. Что он с тобой сделал? Ты не похожа на человека два года прохлаждавшегося на яхте, – мама, как обычно, видит меня насквозь.
– Ну, технически я действительно два года прохлаждалась на яхте, – говорю с усмешкой.
– Мари, – тянет укоризненно мама. – Что с тобой, детка? Ты такая подавленная. Тебя там не били? Унижали?
С мамой можно говорить открыто,
