жираф, – отвечает Николь.
– Но почему он здесь?
Мне нужно как-то попытаться понять логику этой женщины. Возможно, у нее есть веская причина собирать все эти вещи. Кто знает – может быть, в ее голове зреет некий план, в который Скайлар не посвящена.
Николь смотрит на статую с таким восхищением, что мне кажется, будто я подглядываю за интимным моментом.
– Потому что он красивый и стоил всего двести долларов, и у меня нет других жирафов, – отвечает она.
Нет. Здесь нет никакой логики. По крайней мере, доступной мне.
Кивнув, я бросаю на жирафа еще один взгляд и пытаюсь подобрать правильные слова, чтобы объяснить этой женщине, почему я попросил ее дочь выйти за меня замуж, чтобы затем я мог наконец-то убраться отсюда к чертовой матери.
– Мам, мы пришли сюда, чтобы сообщить тебе, что мы женимся и я съезжаю, – опережает меня Скайлар.
– Ты беременна? – обвиняющим тоном спрашивает Николь, ее взгляд прикован к животу дочери.
– Нет! – говорим мы оба одновременно.
– Тогда почему ты выходишь замуж? – говорит она Скайлар, затем поворачивается ко мне. – За тебя?
Я киваю.
– Потому что…
– Сколько тебе лет? – перебивает меня Николь.
– Мне тридцать четыре, но…
– Тебе тридцать четыре?! – пищит Скайлар, выпучив глаза. – Я не знала, что ты такой старый.
– Эй, я не такой старый! – защищаюсь я. У меня под рубашкой, черт возьми, шесть кубиков пресса, а не пивной живот.
– Ну, мне тридцать восемь, – как ни в чем не бывало заявляет ее мать. – Ты достаточно старый, чтобы годиться ей в отцы…
Да, если бы я был настолько глуп, чтобы в шестнадцать лет оплодотворить кого-то. Но я таким не был.
– Мы можем притормозить на секунду? – вскидываю я руки.
– Не имеет значения, сколько тебе лет. Это не настоящий брак, мама, – вмешивается Скайлар.
– Да, – подхватываю я. – То есть, это настоящий, законный брак. Но мы не вместе. Я не сплю с вашей дочерью.
Николь прижимает пальцы к вискам и закрывает глаза, как будто от этого разговора у нее болит голова. У меня-то она точно уже болит.
– Все это очень непонятно, – жалуется она.
– Я не хотел, чтобы это было так, – отвечаю я. – Мы женимся только для того, чтобы я мог включить Скайлар в свою медицинскую страховку и предоставить ей жилье. Она больна, и ей нужно обратиться к врачу. Ей нужны терапия и лекарства.
Моя кровь закипает, когда Николь закатывает глаза. Это не шутка, она закатывает глаза и откидывается на спинку дивана с глубоким драматическим вздохом.
– Эта девчонка всегда была нытиком. То желудок, то голова, то горло. То одно болит, то другое. Она занимается нытьем с тех пор, как ей исполнилось пять лет.
– Потому что я больна, мам. Какого хрена? – щеки Скайлар
