рассказывали: долго потом, проплывая на лодке, видели они стоявшие на дне покачивающиеся тела…
6 декабря 1920 года Ленин на совещании московского партийного актива заявляет (впечатление, что речь он ведет не о людях, таких же, как он сам, а о крысах или вредных насекомых): «Сейчас в Крыму 300 000 буржуазии. Это источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим».
Слово «переварим» звучит страшновато.
Тут и Троцкий заявил, что приедет в Крым, «когда на его территории не останется ни одного белогвардейца». Тоже страшновато, согласитесь.
Верный последователь Ленина и Троцкого Бела Кун (слова и действия которого ясно показывают, что людей отличных от его взглядов он просто-напросто не считал людьми) провозглашает: «…Крым – это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном движении, то мы быстро подвинем его к общему революционному уровню России…»
И стремительно стал подвигать.
По описаниям историков Крыма, «осужденных (напомню – без суда! – М. Ч.) выводили к месту казни раздетыми и привязанными друг к другу, ставили спиной к выкопанной ими же самими общей могиле, а затем расстреливали из пулеметов. Массовые расстрелы происходили одновременно во всех городах Крыма…»
Эти действия, весьма напоминающие, как уже говорилось, убой скота, происходили главным образом по приказам Белы Куна.
В 1964 году, когда после доклада Хрущева в феврале 1956-го и дальнейших событий и публикаций мы уже немало знали о нашей истории, в Купчине под Петербургом (тогдашний Ленинград) решили назвать улицу его именем.
Пять-шесть лет назад встал вопрос о переименовании. Приведем тогдашнее мнение лишь одного из жителей (с неизвестной, как нередко принято в интернете, фамилией): «Я родился на этой улице Белы Куна, сейчас на ней живут родители, а я в этом же районе, но не хочу никакого переименования, также не хотят и мои родители, и все, кто живет рядом с ними. …Мне уже все равно, кто был Бела Кун и какие у него “подвиги”. Это уже имя нарицательное».
Словари русского литературного языка говорят нам, что слово нарицательный обозначает «ряд однородных предметов или явлений (река, лес, дом…)» – в противоположность имени собственному. Нередко имя собственное становится нарицательным: мы можем сказать про скупого человека – прямо Плюшкин какой-то! Но это не значит, что главное свойство этого человека, имя которого стало нарицательным, куда-то улетучивается: оно остается при нем. И палач Бела Кун остается палачом – в любом случае.
Убийца Чикатило стал уже в какой-то степени именем нарицательным. Услышав о серийном убийце, кто-то может сказать – Чикатило просто!.. Но вряд ли кто-то захочет все-таки жить на улице Чикатило, хотя он,
