сходим. В любой. Отсижу.
Отношения с театром у Виктора никак не складывались. Причём, с каждой новой попыткой прислушаться и вникнуть в происходящее на сцене он всё больше в этом убеждался. Последний раз они были с Варей на Чехове. Ей захотелось неизвестно в какой раз на этот тягучий и бесконечный «Вишнёвый сад», который он так и не осилил в школе. То есть прочитал, но не осилил, оставшись с воспоминаниями, что это была трагедия, комедия и пародия одновременно, что там был старый Фирс, которого забыли, да, пожалуй, и всё. Чуда не случилось, он опять остался при своём мнении, – утомляющая «гипертрофированность выразительных средств», не больше и не меньше. Вычитал где-то эту фразу и козырнул.
Варя дотянулась до диванной подушки и устроилась поудобнее.
– Как великодушно!
– О, нет! – воскликнул Виктор и театрально ударил себя по лбу, – в эту субботу не могу, у нас же день рождения! Сколько-сколько нам? – с этими словами он придвинулся вплотную к Варе и целомудренно поцеловал в щёку. Варя вытащила из кармана треников сложенную
записку.
– Название духов я написала, остальное на твоё усмотрение.
– О-о-о! Шан -зе-Лизе-е! – прочитал по слогам Виктор, – Париж навсегда!
Варя кивнула.
– Что продюсер-то хотел? – он всё-таки интересовался, даже больше, чем ей казалось.
– Новый заказ на статью. Певица опять. Свежа, как платье из химчистки. Я уже не знаю, что про этих содержанок придумывать. Терпение моё лопается, и пошлю я всё это к
чёрту в один прекрасный день.
– Не, дорогуша, так нельзя! – Виктор опять вытянулся на диване.
– Что нельзя?
– Нельзя пять раз в году менять работу! Я знаю, к чему ты клонишь. Так не принято среди нормальных людей. Во всём есть польза. Я вот за четыре года доработался до приличной должности. Было нелегко, но терпел. Ещё как терпел, аж зубы скрипели. А тебе и деньги за это платят.
– Мне всегда хорошо платят, – огрызнулась.
– Правда, редко, – на самом деле Виктору совершенно не хотелось ни портить ей настроение, ни строить из себя удачливого умника. Ему было так хорошо и легко на душе, когда она сидела рядом и лепетала о своём мирке в тёплой уютной квартире дяди Христофора, что он тут же заткнулся. Зачем он полез со своими советами, пусть меняет работу, хоть каждый месяц.
– Бобров, от хамства человек глохнет, – обиделась Варя и даже выпрямила спину. Ей платили и не редко, и не мало.
– Да я ж за правду. Кто тебе ещё скажет всё, как есть?
– За правду? – возмутилась Варя, – это я говорю, как есть, всегда и всем, а ты только что научился, на меня глядя. Ну, ты наглец!
Когда она нервничала, на красивом носу раздувались ноздри, и она становилась похожей
на породистую кобылку. Он обожал этот момент.
– Послушаем, что нам скажет тётя Света в субботу. Я готов.
– Я
