архива оказался в саду, имевшем форму огромного пятиугольника, в центре которого на небольшом возвышении красовался аккуратный чайный домик. Строение также имело пять стен, над которыми возвышалась пятискатная крыша с искусно вырезанной из слоновой кости фигуркой лесной нимфы на самой вершине. Маргио словно помолодел и весьма стремительной для своего более чем полувекового возраста походкой буквально влетел в помещение.
– Так-так, ну и что такого страшного произошло в вашей пыльной дыре за это время? – расположившиеся в домике двое мужчин были явно не в восторге от того, что их уединенная беседа была нарушена таким резким вторжением. Один из них, худощавый и нервный, тут же заерзал на пышной шелковой подушке с узорными красными цветами на черном фоне. Второй больше напоминал холеную, но страдавшую неудержимым ожирением матрону, несколько лет до этого отработавшую грузчиком в порту. Именно он, уставившись на вошедшего с ленивой спесью, низким и грубым голосом вопросил его о цели визита.
Рассыпавшись в изысканных приветствиях, Маргио чуть ли не в лицах изложил суть произошедших с утра событий. Под конец этой захватывающей и, откровенно говоря, изрядно приправленной личными домыслами истории он торжественно передал из рук в руки драгоценный свиток. Хозяин беседки развернул его своими короткими, похожими на свиные сосиски пальцами. Сделал он это весьма небрежно и даже умудрился слегка порвать пергамент. Да и в целом в действиях этого человека чувствовалась какая-то вульгарная, грубоватая сила, агрессивно равнодушная к различного рода утонченным изыскам, жестоко срывавшая покровы изящества со всех вещей, к которым прикасалась. Склонившись в почтительном полупоклоне, Маргио не мог про себя не отметить, как смешно шевелятся губы у толстого мужчины, читающего документ, словно это полуграмотный сельский жрец Солнца накануне праздника Весеннего равноденствия пытается по слогам разобрать полузабытый текст хвалебного гимна Светилу.
– Глянь-ка, Форзи, эти сказки по твоей части, – толстый кинул своему собеседнику свиток, как кость собаке. Тот нервно дернул обеими руками, но все равно поймал только воздух – манускрипт глухо утоп в пушистом мустобримском ковре. Форзи робко ругнулся и с кряхтением потянул пальцы к полу, стараясь при этом сохранить хотя бы видимость достоинства. В это время вальяжный хозяин задрал подбородок и сальной пятерней от души почесал кадык.
– Ну ладно, Фергий, я тобой доволен. В кои-то веки и от твоей пыльной норы есть польза. Поговорю с Владыкой, чтобы дал вам еще денег на реконструкцию хранилища. А теперь иди, а то мы тоже скоро во дворец собираемся.
Проводив Маргио косым взглядом, Форзи тут же перестал читать свиток и вновь постарался завладеть вниманием собеседника:
– Ну? И что ты обо всем этом думаешь?
– Да что тут думать! – толстяк неожиданно легко для его габаритов поднялся
