к нему Вордий и застыл в неожиданной беспомощности. Лювия осторожно прикоснулась ладонью ко лбу Уни.
– Он совсем холодный! – испуганно прошептала девушка.
– Будь с ним, я мигом! – Вордий сорвался с места и кинулся назад, где у входа в «Рыбку» обычно коротали время наемные колесницы и команды носильщиков. Драли они по-хамски, учитывая отдаленность места и уровень посетителей, но сейчас было не до экономии…
Глава 7. Нельзя просто взять и уехать
Когда Уни открыл глаза, ему показалось, что мир расположен где-то в вышине, а сам он – погребен под горой песка на дне какого-то огромного таинственного кувшина. Из песка чудом высовывалась лишь одна голова, уши с трудом улавливали звуки снаружи, гулкие и пугающие.
– Он, кажется, очнулся, – одними губами прошептала Лювия.
– Благословенно будь Светило исцеляющее, щедрое, любовь и жизнь приносящее! – сорвался в запальчивом жаре своей простой, но искренней веры Вордий.
Он подошел и присел на краешек кровати. Уни стало казаться, что гора песка накренилась и стала резко ссыпаться в какую-то воронку на левом боку. В страхе, что его засосет этот поток, он попытался ухватиться за края кувшина, но только дернулся и сразу же опал непослушными конечностями.
– Лежи тихо, тебе нельзя двигаться! – и Лювия нежно провела подушечками пальцев по его лбу.
Кувшин ощутимо потрескался, кусочки с его горловины стали постепенно отваливаться, и окружение начало приобретать реальные очертания.
Незнакомый мужской голос вдали возвестил, что нужно принять питье.
– Позволь, я сама, отец, – и чуткие нежные руки поднесли ко рту Уни чашу с чем-то травяным и горьким на вкус. – Помоги ему приподняться, – обратилась Лювия к Вордию.
Тот немедленно исполнил просьбу, что мгновением позже не позволило Уни сдержать слабое подобие улыбки.
«Ну, по крайней мере, пью-то я сам, а значит, жив пока!» – в мыслях усмехнулся он.
– Я вообще не понимаю, как он выжил! – элегантный баритон Септинеля Токто ощутимо дрожал, выдавая как искреннее волнение врача, так и столь же глубокое изумление одного из виднейших представителей этой профессии в империи. – Если при отравлении циструзой больному не дать противоядие до того, как он потеряет сознание, то девять из десяти, что он больше никогда не вернется в мир живых. И это здоровые, сильные воины! Я сам знавал лишь одного человека, который прошел через все это и до сих пор оставляет свою тень на земле.
– И кто же это? – слабо спросил Уни, по инерции, лишь мгновением позже поймав себя на мысли, что вновь может говорить. И только тут страшное открытие с опозданием пронзило его разум. Застыв в безмолвном вопросе широко раскрытых глаз, оно сделало излишними более членораздельные попытки узнать о случившемся – друзья поняли Уни без слов.
– Малыш, не
