но не менее драматические.
– Вы, вы! – крикнул он, протягивая к ней руку. – Не может быть! Я видел вас, видел там, в бане! Сначала этот сон с Онелией в пустом городе, а потом – вы! Когда меня хотели убить…
Женщина слушала его с бесстрастным лицом, и Уни понял, что от возбуждения говорит на герандийском. Он резко замолчал, пытаясь взять себя в руки, а потом продолжил, уже спокойнее, на понятном ей языке:
– Приношу вам свои глубочайшие извинения за то, что не смог сдержать себя и мои слова вторглись в ваше тело! Тем более что вы только что спасли меня… – Уни запнулся, прикидывая, действительно ли это заслуга его новой знакомой, и если да, то как именно она смогла это сделать. Однако никого другого рядом не было, а благодарность, как решил для себя Уни, лишней никогда не будет, особенно по отношению к вириланцам.
– Вы спасли меня! – повторил он, словно сам себе внушая эту мысль. – Я обязан вам тем, что моя жизнь продолжается, а тело все еще купается в лучах Божественного светила и отбрасывает тень на этой земле. Мне так хочется ответить вам искренней благодарностью… – опять запнулся Уни, в последний миг решив не озвучивать фразу «но у меня ничего нет, чтобы подарить вам». – Поэтому примите от меня это как символ тепла моего сердца, которое бьется благодаря вам!
С этими словами он наклонился, сорвал цветок, за которым и полез на вершину, и, почтительно склонив голову, вручил его своей спасительнице.
Вириланка плавно шагнула навстречу и аккуратно приняла растение обеими руками, смотря при этом Уни прямо в глаза. Он же, наоборот, не смел взглянуть на нее, но это было не смущение или застенчивость, как с Онелией. От этой женщины веяло чудовищной, невообразимой силой, словно внутри нее скрывался грозный ураган, способный в одно мгновение вырваться наружу и разметать здесь все, включая и Уни, и небольшие деревья вокруг, и саму гору, на которой они находятся.
– Я благодарю вас, – сказала женщина, и ее голос пробрал Уни до костей. Он словно звенел изнутри; на миг переводчику даже показалось, что его обладательница волнуется или даже боится.
Он осторожно поднял взгляд. Найтия смотрела на цветок, погрузившись в него настолько глубоко, словно это был целый мир.
– Он называется Эйнервель синтуэйнел, – тихо проговорила она.
– «Гонец зари», – шепотом перевел Уни.
– Когда солнце поднимается утром над горизонтом, он первый встречает его лучи, – пояснила женщина и вновь посмотрела на Уни.
– Это так… романтично! – ответил тот.
– Когда-то, много, очень много лет назад, на этом же самом месте один человек подарил мне точно такой же цветок, – тихо и задумчиво проговорила женщина.
У нее были большие, но чуть изогнутые к переносице глаза цвета молодого орехового дерева. Сейчас их кончики сузились, отчего взгляд приобрел пронизывающее, но в то же время скрытное, интимное выражение.
– Вот
