ж глупого-то? По-моему, стандартное начало карьеры. Так ты убежал, потому что мама так велела?
– Этот архиерей не опроверг его видения.
Шуйге захотелось сказать, что бога нет. Десницкому напомнить, если тот забыл. И это утверждение – самая надежная психотерапия, излечивающая от религиозных страхов. Впрочем, вряд ли страхи мальчишки имели отношение к религии.
– Ага, когнитивный диссонанс, – кивнул Шуйга. – Тебе не кажется, что это слишком сложный мотив для ребенка?
– Когнитивный диссонанс существует объективно, независимо от знания субъекта о его природе. Ребенку просто страшно, он не понимает причин этого страха.
Только такой наивный дуралей, как Десницкий, мог поверить в когнитивный диссонанс как в причину побега. Ну и хорошо. Пусть лучше так.
– Дядя Тор… – Шуйга кашлянул. – Я очень надеюсь, что это не повод нарушать закон. Это их внутреннее церковное дело, они разберутся без нас. И, кстати, психотерапия – богопротивная вещь, так что не вздумай где-нибудь что-нибудь ляпнуть о когнитивном диссонансе. Дави на побои – тут еще можно чего-то добиться. Вроде у них тоже сиротку обидеть западло. Хотя… для смирения там…
Он чувствовал себя негодяем и завидовал наивному Десницкому с его чистой совестью и непреходящей правотой.
Впереди на небе забрезжило зарево – приближался солидный населенный пункт с уличным освещением. Десницкий зарева не заметил и продолжал расспросы – его заинтересовало описание выхода в космос. Интернет в монастыре, может, и был, но не про приютских детишек, журналов и книг с подобными фотографиями там наверняка не держали, в приют брат Павел попал, как выяснилось, в возрасте трех лет – откуда бы ему знать, как выглядит солнце из космоса? В коллективное бессознательное Шуйга верил не более, чем в бога, хотя…
Пацан помялся немного, а потом тихо, почти шепотом, задал вопрос, который привел бы в ступор любого:
– Скажи, а ты… случайно не мой папа?
На лице Десницкого не дрогнул ни один мускул, он ответил спокойно, с отеческой теплотой и материнским терпением:
– Нет, брат Павел. Прости.
И перешел к расспросам о петербургском архиерее владыке Иакове, когда фары высветили на обочине не жалкий указатель, а добротный монумент, обозначивший въезд в город. Шуйга сбросил скорость, заодно посматривая по сторонам в поисках прохожих, – надо было немедленно найти ближайший участок, пока их никто не остановил для проверки документов. Видимо, семь часов пополудни здесь считалось глубокой полночью, потому что улицы были пусты.
Навстречу, печатая шаг, протопал строй местных хоругвеносцев – без хоругвей, правда, но в форме, неуловимо напоминавшей эсесовскую. Не сбросишь скорость – скажут, что не проявил должного уважения, сбросишь – спросят, куда крадешься. Не просигналишь – решат, что не захотел поприветствовать, просигналишь – обвинят в нарушении спокойствия. Скучно быть победителями, бороться не с кем – приходится искать.
