сопернику сильные неудобства, заставляя разыгрывающих свечой запускать мяч при приеме к потолку и падать на площадку, и только растущий азарт не позволял Антону максимально точно использовать свои пушечные подачи, отправляя мяч далеко за пределы площадки.
Бешенный стук крови в ушах, окрики Арсена, мечущегося по бровке площадки – все растворялось в дыхании зала, полностью отдавшегося азарту игры, казалось, что он сам становился единым целым со своей командой, бесстрашной волной набрасывавшейся на неприступный риф команды соперника. Пот застилал глаза, Антон чувствовал, как время замедляется, и мяч уже не столь стремительно летит, посланный мощным ударом его руки, которую он уже давно перестал чувствовать, забив окончательно все мышцы. В пылу азарта он даже сразу не понял, как и многие другие игроки его команды и соперники, что игра закончилась. Команды продолжали стоять на изготовке, ожидая свистка судьи. Радостные вопли болельщиков, счет на табло – все это было неважно, хотелось играть дальше, просто играть.
Болельщики на трибунах, поддерживавшие обе команды, не смотря на навязанное противостояние, ликовали, поздравляя друг друга с победой. Как сквозь сон слышался крик Арсена: «Мы выиграли! Выиграли!».
Потом были совместные фото для газеты, братание с командой соперника, еще
неостывшей, как и они, от игры, жаждущей выплеснуть куда-нибудь накопленную борьбой энергию, праздник спорта и дружбы. Еще долго все вместе, с командой соперника, таких же как они сами, обсуждали игру, подчеркивая особо сильные моменты и подтрунивая друг над другом за глупые ошибки. Спортсмены остывали, а вместе с энергией уходило и зыбкое чувство свободы, спортивного счастья, день заканчивался, и праздник тоже кончался, оставляя после себя воспоминания и безликость рабочих будней.
– Я на участок, – Антон нахлобучил на шапку каску и помахал улыбчивой Оле, уже прочно закрепившийся у них в кабинете, чему Маргарита Федоровна была очень рада.
Буханка врезалась в разгулявшуюся метель, подпрыгивая на неровностях дороги. Водитель напряженно всматривался вперед, вполголоса ругаясь на непогоду.
– Вот и как я должен ехать? А мне еще в три места надо успеть! А тут своего носа не видишь, вот врежемся сейчас в опору, пиши пропало!
– Но ты же знаешь дорогу, Семен, – успокаивал его Антон, безразлично смотря на белую пелену впереди.
– Я-то доеду, а вот как ты обратно собираешься, я не пойму. Сейчас все заметет, а технику выпустят только утром, когда метель утихнет.
– Разберемся, не замерзну же я там.
– Кто знает. Я в этот цех уже год не ездил. С чего его решили восстанавливать? Что, лета нельзя было дождаться? – не унимался водитель.
– Руководству виднее, когда работы проще проводить, сам понимаешь.
– Да что они там понимают, сидят себе в кабинетах за двести верст отсюда, – Семен длинно и затейливо
