я люблю мыть посуду, – сказала Алина, примеряя на себе детский фартук.
– Слышишь, Антон? Имей ввиду.
– У меня такое чувство, что мне смотрины устроили, – призналась Алина.
– А чего стесняться? Не время уже, сама понимаешь.
– Я понимаю, меня это не обижает, скорее радует, – Алина многозначительно взглянула на Антона.
– Вот и хорошо. Дальше сами приберете. Я пойду девчонок соберу, а то они что-то притихли там.
Алина молча мыла посуду, искоса поглядывая на стоявшего рядом Антона, механически складывающего чистые тарелки в шкаф.
– Мы ушли! – крикнула Женя из коридора, и дверь хлопнула. Заскрипел замок, и квартира погрузилась в тишину.
– Оставь, потом домоем, – почему-то тихо сказал Антон.
– Немного осталось, не люблю оставлять грязную посуду, – прошептала она, прикоснувшись мокрой ладонью к его руке.
– Потом.
Антон закрыл кран и притянул ее к себе, слегка подрагивая от ее запаха, теплоты дыхания, вырывавшегося из полураскрытых губ, жадно просящих поцелуя. Ловя губами ее ответные поцелуи, чувствуя напряжения всех своих мускул, чувствуя, как отзывается ее тело на неуклюжие ласки, он взял ее на руки и понес в спальню.
– Подожди, подожди, – шептала она, – дай хоть фартук сниму.
Серое административное здание гордо возвышалось на отгороженном пустыре, поблескивая на ярком солнце зеркальной пленкой на окнах. Неторопливо пыхтели три тойоты с госномерами, возле которых лениво курили водители, обсуждая последние новости. Алина сидела на скамейке крохотной детской площадки соседнего дома, находящейся в прямой видимости от здания суда. Идти вовнутрь она не захотела, непонятное чувство тревоги овладело ей, и она отказалась идти вместе с Антоном. Он не стал настаивать, понимающе пожав ее руку.
Она сидела и, погруженная в счастливую задумчивость, жмурилась на солнце. Как странно, всего один день, а как многое изменилось в ее жизни, протекавшей до этого вдали от всех, тихим слабым ручейком, пугающимся любого дуновения ветра. Как много общего оказалось у них с Антоном, несмотря на то, что они были абсолютно разными по характеру и темпераменту людьми. Антон был спокойным, как слон. Алина улыбнулась, вспоминая его реакцию на ее сравнение. Возможно это возраст? Ведь с возрастом все становятся похожими.
«Ну нет! – подумала она, вспоминая своих родителей, которые с возрастом отдалялись друг от друга все дальше и дальше, – просто ты дурочка влюбленная».
Алина грациозно потянулась, расслабленная на солнце. Легкий морозец приятно пощипывал лицо, все было замечательно, и хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.
– Привет! – еще издали закричала Маша, вприпрыжку подбежав к ней.
– О, Машка, привет! Какая ты красивая! – Алина смутилась от избытка теплых чувств чужого, еще вчера чужого ребенка, но так нагло и приятно обнимающего ее, смотря ей в глаза открытым доверительным взглядом.
– Это меня Женя накрасила! Она это хорошо делает,
