взвыл, как раненная собака:
– Она сама пришла, сама… а я… дурак… всё испортил…
Только сейчас понял, что по иному-то любить и не умеет. Ведь все, с кем спал до неё, принимали его таким – пьяным и грубым. Даже тогда, в первый раз, когда напился перед армией и пошёл к той, что не откажет, даже тогда, боясь прослыть неумехой, боясь, что ничего не получится, он был жёстким, злым, грубым. Так и не научился он быть ласковым.
Галка зашла в баню. Смыв с себя чужой запах, вернулась к мужу.
А утром обнаружила на своём теле несколько синяков. Хорошо, что Паша ещё засветло уехал на дальние луга. Двухнедельный сенокос заставил оставить молодую жену с новорожденной дочкой. Не думал Павел, выходя из дома на рассвете, что сегодняшняя ночь изменила всю их дальнейшую жизнь.
Теперь Галка знала, что лучше Паши нет никого, но почему-то воспоминания о приключении на сеновале никак не желали покидать её. Вновь хотелось ощутить ту боль, что доставлял ей Сашка. Она и сама не могла понять почему, но и на следующую ночь пошла к нему.
Сашка опять ушёл ночевать на сеновал, сказав матери, что в доме сильно душно. Он не надеялся, что Галка придёт, но хотелось вновь оказаться там, где всё ещё сохранялся её запах.
Находящиеся в доме свёкры и сестра Паши не могли видеть, куда ходит Галка по ночам. Пока сын служил в армии, отец – Иван Савельевич – сделал пристройку к дому с раздельным входом. Конечно, не без помощи односельчан. Фронтовика с одной рукой, не могли оставить в колхозе без поддержки.
После свадьбы Галка предлагала Павлу перебраться в дом Евдокии, воспитавшей её, но он настоял, что жена переходит жить к мужу. Об этом и думал отец, когда затеял такое расширение дома. Вот и жили они в этой небольшой пристройке: маленькая кухонька, и комната, поделённая на две части: горницу и спальню. Окна пристройки как раз смотрели на Сашкин дом. А из самого дома окна выходили на три других стороны.
Неделю длилось это безумие. Как ни пытался Сашка, а всё же выходило у него грубо, но уже без синяков. Увидев, что сделал он Галке в первую ночь, долго извинялся, и потом уж старался сдерживаться, но всё-таки это происходило не так, как бы и сам хотел. Видел, как морщится Галка, как вскрикивает, как отворачивается, когда он хочет поцеловать её. Губы Галка берегла и не пускала к ним Сашку. И тот не мог понять, почему она приходит, если явно видно, что не нравится он ей?
Но она приходила каждую ночь, словно заставляя себя понять, увериться в том, что это именно сейчас она делает выбор – Паша должен стать её мужем, а не этот… грубый, неотесанный деревенщина.
Неделя прошла, и Галина сказала себе: «Всё, хватит. Остальное потом».
Она продолжала ждать мужа, словно ничего и не произошло. А Сашка каждую ночь, сидя на сеновале, ждал и не понимал: почему она приходила и почему перестала?
За заботами о малышке время пролетело быстро. Галка с утра знала, что муж именно сегодня вернётся и, готовя вкусный обед, старалась, как никогда, чтобы порадовать Павла. Понимала, как соскучилась
