ушла доить корову…
Пока жена ходила беременной, Павел всегда сам забирал ведро с молоком. Да и потом, после родов. И сейчас не стоило поднимать Галке тяжести, и так за две недели без него натаскалась вёдер да тазов. Павел нехотя встал и не в силах отвести взгляд от девочки, сказал, что скоро вернётся и, боясь, как бы ни броситься обратно на кровать, резко повернулся и вышел из комнаты.
Думая о том, что Галка уже подоила корову, он, обуваясь, посмотрел в окно. Выйдя во двор, потянулся, с улыбкой подумав о предстоящей ночи, и направился к стайке.
Секунда перевернула всю его жизнь.
Друг, брат, тот, кому он верил, как самому себе… насиловал его жену. Его Галку. Маленькая женщина не в силах была вырваться. Она только и смогла закричать, увернувшись от грубых и ненавистных губ соседа.
Павел метнулся к ним. Отшвырнул в сторону бывшего друга и бросился избивать, ломая тому нос, выбивая зубы, кроша всё, что попадалось под кулаки. Одно желание сейчас владело Павлом – убить.
На шум сбежались все домочадцы. Свекровь бросилась к Галке. Иван Савельич попытался оттащить сына одной рукой. Но Павел не чувствовал и не слышал ничего. Желание убить затмевало всё. Одиннадцатилетняя сестра – Маринка – пронзительно кричала, не осознавая до конца, что произошло. Её больше всего испугало поведение брата. Всегда такой добрый, ласковый, ни разу не крикнувший, ни на мать, ни на неё, ни на Галку, он жестоко, страшно избивал Сашку. Их Сашку, которого и Марина всегда считала братом.
Крик сестры вывел Павла из состояния, превратившего его в зверя. Он обернулся, ненадолго замерев. Иван Савельевич, воспользовавшись этим, стал отталкивать сына от лежащего без сознания Сашки. Марина, прижав кулачки ко рту, со страхом смотрела на брата.
– Маринушка! – протянул Павел к ней руку, измазанную Сашкиной кровью, но та, испугавшись ещё сильнее, отскочила в сторону. Арина Фроловна прижала к себе дочь, отмахнувшись от сына, и, успокаивая, повела в дом. Павел обернулся к Галке. Та с испугом смотрела на него. Никогда она не видела Павла таким. Он, выдохнув, сильно встряхнул головой, словно хотел избавиться от той ненависти, что пеленой окутала его, пугая родных. Потом бросился к жене и, подхватив на руки, понёс из стайки. На шее Галины, из небольшой ранки проступала кровь. Сашка перестарался и прокусил кожу. Вид этих тёмных, почти свернувшихся капель, заставил Павла остановиться, но, сделав пару глубоких вдохов, он понял, что больше Сашки Еремеева для него не существует. Нет такого человека на Земле, и не стоит возвращаться к тому куску дерьма, что валялось в углу стайки.
Павел, не задавая вопросов, помог жене помыться, потом сжёг в бане её вещи, чтобы ничего не напоминало об этом дне. И никогда, ни единым словом, не обмолвился о том, что случилось. Он словно выкинул всё из своей памяти. Хотя иногда память всё же приоткрывалась. Будто острый клинок медленно проникал в сердце, поворачиваясь там несколько раз, заставляя Павла лишь крепче сжимать зубы и вспоминать
