а уж если подбоченилась…
– Не люблю борщ, – снова хныкнула я.
Пару минут поглядев на мои страдания, бабушка хмыкнула и вернулась к своему шкафу. Вдруг спина ее напряглась, и она замерла, словно бы к чему-то прислушиваясь. Я тоже затаила дыхание, но ничего, кроме барабанного боя капель по подоконнику, не услышала.
– Кричит, что ли, кто? – пробормотала бабуля. Я снова навострила уши.
– Вроде…
Накинув на плечи дедову куртку-штормовку, баба Рая вышла на улицу. Кто ж там может кричать в такую погоду? Когда на улице хорошо, мы, понятное дело, часто орем друг у друга под забором. Связь у нас такая. Встанем под окнами толпой и давай голосить: "Оля, выходи!", "Алена, мы тут!". Но сейчас…
Бабушки не было, наверное, минут пять. Борщ уже остыл совсем, но мне не до него. Я уже и разволноваться успела.
Наконец, она вернулась. И, представь себе, не одна. За пазухой у нее что-то шевелилось.
– Вон, гляди, Олька, кого нам с тобой принесли.
Она откинула полу штормовки, и я во все глаза уставилась на маленькую, промокшую насквозь белую собачонку. Она тоже глядела на меня своими глазками-бусинками из-под длинной челки, но не лаяла и не рычала. Дрожала только, бедолага.
От неожиданности пальцы мои разжались. И ложка с борщом с плеском упала в тарелку. Весь стол покрылся бордовыми каплями, но нам до того не было никакого дела.
– Бабушка, это как же? Откуда?
– Да вот гад какой-то на вокзале привязал и бросил. А соседка шла на автобус, увидела. Стояла-стояла, все хозяина ждала, пока ей продавщица из палатки с пирожками не сказала, что собака тут третий день уж сидит, и никто за ней не приходит. Пожалела, забрала, что ж животине пропадать. А домой взять не может, муж собак не любит. Пока с остановки до деревни шла, под ливнем этим вымокли обе. Вот она и стучалась во все двери, может, возьмёт кто. Пусть у нас живёт. Все веселей.
– А дедушка как же? Вдруг он тоже не разрешит?
Дедушка наш, надо сказать, в тот день в город на работу уехал, потому о переменах узнал не сразу.
– С дедом я сама разберусь. Ты ешь давай!
Пока мы так болтали, собачка заводила носиком, к чему-то принюхиваясь, и завозилась на бабушкиных руках. А потом тихонько заскулила.
– Да она есть хочет! – сообразила я.
– Чем же мне накормить тебя, горемыку? – задумалась баба Рая, отпуская лохматую на пол. А та со всех своих коротеньких лап рванула ко мне и уселась рядом.
– Борщом! – заявила я.
И немедля спустила свою тарелку на пол. Собачка, не дожидаясь приглашения, принялась жадно лакать нелюбимый мною суп. Вылизав все дочиста, жалобно глянула на бабушку. Та налила ей ещё половник. И вновь от борща ничего не осталось.
Сыто облизнувшись, наша новая подружка отошла и скромно прилегла в уголок.
– Ба, а она вообще кто, мальчик или девочка?
– Ну давай посмотрим!
Собака подпустила
