пропагандируя, что всем нужно есть насекомых. Насекомых Нине почему-то было не жалко.
– Итак, Нина И́ди – это твоё настоящее имя?
«Нет!» – хотелось закричать Нине.
Как хорошо бы сейчас, в самом конце, сказать правду… Нине всегда нравилось её настоящее имя, Элоди. Элоди Луриа. Когда она была совсем маленькой, тётя Ценка придумала про её имя песенку:
Имя необычное… имя мелодичное.
Элоди – так звали принцессу из сказки. Долгие годы бабушка и тётушки экономили каждую монетку и наконец наскребли денег на фальшивое удостоверение личности, купленное на чёрном рынке. Бабушка принесла его домой и выложила на стол, как золотую медаль. Нина в окружении тётушек, словно добрых крёстных фей на крестинах Спящей красавицы, на цыпочках подошла к столу, прочитала имя – и закричала.
– Нина Иди? Так теперь меня зовут? Прямо… как Нина-идиотка! Хотите, чтобы я была Ниной-идиоткой?
Она кричала, но ей было стыдно. Тот пластиковый четырёхугольник был её пропуском на волю. Двенадцать лет тётя Листра носила очки, через которые уже ничего не видела, двенадцать лет тётя Рода надевала одно и то же пальто, двенадцать лет бабушка чинила носки, от которых осталась только штопка. Двенадцать лет они жили на чёрством хлебе и пустом бульоне. И всё же Нину не покидала мысль, что драгоценный документ был её смертным приговором, а не спасением. Она больше не Элоди, а чужая новая девочка Нина Иди, значит, она больше не мелодия тёти Ценки, не бабушкина любимица, не драгоценный лучик солнца в квартире, полной усталых старушек. Она никто.
Удивительно, но бабушка и тётушки решили, что Нина кричит от страха, а не из дерзости.
Они столпились вокруг неё, обнимая и успокаивая:
– Ты для нас самая лучшая, несмотря ни на что. Даже когда уедешь в школу…
Услышав слово «школа», Нина поняла, что Нина Иди убивает Элоди Луриа. Элоди существовала в бабушкиной квартире, а выйти из неё могла только Нина.
Но теперь Нина Иди должна умереть, не лучше ли ей умереть, как Элоди?
Это было так заманчиво.
– Вопрос не из трудных, – пожурил мужчина. – Ты Нина Иди или нет?
– Вы же сами меня арестовали, – огрызнулась Нина, выигрывая время. – Неужели не знаете моего имени? Может, вообще не ту арестовали?
Человек повернулся.
– Дежурный? – крикнул он в дверь. – Стул мне!
Через несколько минут охранник принёс для мужчины крепкий деревянный стул. Тот откинулся на спинку, располагаясь поудобнее.
Нина сидела на холодном бетонном полу. Охранник вышел, заперев за собой дверь.
– Полагаю, этот разговор сто́ит продолжить, а сидеть на корточках на вонючем полу очень неприятно, – решил ненавистный человек, словно Нина была виновата в том, что камера грязная.
Он наклонился к ней, положив подбородок на руки и упершись локтями в колени.
– Так. Конечно, ты понимаешь, что мой вопрос не праздный. В конце концов, другой
