уже достигнутые ими позиции в звукозаписи и кинопроизводстве. Впрочем, как у всякой новорожденной группы, амбиции Queen оказались непомерными: группа требовала подписания отдельных контрактов, оговаривавших права на паблишинг, менеджмент и продакшн. С неохотой дав свое согласие, братья Шеффилды решили все-таки не издавать дебютный альбом Queen своими силами, а записать его на своей студии в Сохо и затем выпустить на уже зарекомендовавшем себя чужом лейбле.
Альбом «Queen», продюсерами которого выступили Рой Томас Бейкер и Джон Энтони (группа Queen в качестве награды за труды обозначена как сопродюсер), был записан мучительными урывками на протяжении всего 1972 года. Причиной подобного режима послужили правила студии: группу пускали в похожий на лабиринт комплекс «Trident», только когда более именитые клиенты покидали помещение. «Нам звонили, – вспоминал Брайан Мэй, – и сообщали, что Дэвид Боуи или кто-нибудь еще закончили запись на несколько часов раньше, так что промежуток с трех до семи часов вечера доставался нам – и уборщицам…»
«Боже, эта запись шла невообразимыми рывками с последующими долгими перерывами… Все зависело от того, успеем ли мы сделать что-нибудь в образовавшемся „окне“ студийного времени, – сетовал Бейкер. – Но мы все-таки довели дело до конца».
Настрадавшийся от хаотичного расписания записи, готовый альбом ждала еще одна проблема, связанная с его выпуском в свет. Проще говоря, интерес к музыке, записанной Queen, отсутствовал напрочь. Тем не менее Джек Нельсон – работник репертуарного отдела, которому руководство «Trident Productions» поручило вызвать у лейблов интерес, – все же сумел пристроить группу, очаровав ею Роя Фидерстоуна из «EMI Records». Но сначала Джон с Роджером получили свои дипломы. «Именно в тот момент мы решили – ладно, теперь мы займемся рок-музыкой. Целиком, без оглядки, – рассказывал потом Меркьюри. – И мы действительно собирались сделать карьеру. Без полумер».
Примерно через 14 месяцев после завершения работы над альбомом, 13 июля 1973 года, EMI выпустил «Queen» – с Фредди в образе едва ли не Мессии на лицевой обложке (благодаря стараниям фотографа Дугласа Паддифута) и сообщением «На синтезаторе не играл никто» на обороте (инсайдерская шутка, привлекавшая внимание к нечеловеческим гитарным экзерсисам Мэя). Первый альбом оказался амбициозной, но изначально ошибочной декларацией намерений. Полные беспорядочных музыкальных пассажей, преувеличенно бодрых мелодий и шизофренических ритмических сбивок, песни лишь изредка могли удержать внимание слушателя, которое разрывалось между «металлическим» напором в духе Led Zeppelin, «прогрессивным» уклоном а-ля Yes и акустической драматургией образца Crosby, Stills, Nash & Young.
Кое-кому из критиков, включая штатного бунтаря «NME» Ника Кента, такая музыкальная неумеренность (и искусственная шумиха, раздутая EMI вокруг своего недавнего приобретения) не понравилась. «Эта пластинка, – написал Кент в своей колонке, – попросту ведро мочи».
И все же в альбоме уже прозвучали те элементы,
