замер, не в силах оторвать глаз от ее лица, – смешная тварь, так панибратски говорившая с ним минуту назад, показалась ему вдруг куда более сильной и даже могущественной. Он отчетливо понял, что ему страшно. Но пугала его не неизвестность и не опасения, что Мара причинит ему вред. Просто прикосновение к тому миру, которому она принадлежала, всегда страшит человека – инстинктивно, безотчетно, необъяснимо.
– Ах, эта майская ночь, – проворковала она, – ты чувствуешь, как согревает лунный свет?
– Пока нет, – натянуто хмыкнул Илья, и по спине у него пробежали мурашки.
– Ты почувствуешь, я знаю. Пойдем к реке, мне надо умыться и привести себя в порядок.
Мара взяла его за руку, и Илья содрогнулся: живое не может иметь температуру окружающего воздуха, оно должно быть хотя бы немного теплей… Но руки не отдернул, позволив ей увлечь его за собой.
У нее была легкая походка, она как будто плыла в лунном свете, чуть приподнимаясь над землей. Илья еле поспевал за ней, хотя привык ходить быстро.
– Ты не боишься меня? – спросила она, когда они пересекли дорогу.
– Разве что совсем немного, – он усмехнулся.
– Не бойся, – ответила она, отчего мороз пробежал у него по коже.
Они спустились к огороженному пляжу Долины (Мара легко распахнула запертую на висячий замок калитку) и подошли к самой кромке воды. Там она отпустила руку Ильи, повернулась к нему и велела:
– Раздевайся.
– В смысле? – не понял Илья.
– В прямом смысле, раздевайся догола.
– Зачем?
– Делай что говорят, – ее глаза сверкнули белесым светом.
Илья поежился и посмотрел на воду. Никакого смущения он не испытывал, но ночная прохлада совсем не располагала к таким экспериментам. Он взглянул на Мару, решив удостовериться, что понял ее правильно. Она смотрела на него с вызовом и любопытством. Илья пожал плечами и начал стягивать свитер.
Босые ноги коснулись мокрого песка и сразу начали потихоньку неметь. Илья долго путался в штанинах и чуть не упал. А оказавшись полностью раздетым, вдруг почувствовал незащищенность и беспомощность куда сильней, чем холод. Как будто на него смотрели сотни глаз со всех сторон, и глаза эти добрыми не были. Иррациональный страх стиснул горло. «Я стою перед вами нагой и беззащитный. Я в вашей власти. Что вы хотите от меня?» – подумал он. И глаза, изучающие его, слегка смягчились.
– А теперь пошли купаться, – Мара схватила его за руку и потащила в воду, – или ты боишься холода?
Илья покачал головой, хотя ничего приятного в купании холодной весенней ночью не находил. Вода обожгла ступни чуть не до судороги, но Мара повлекла его вперед, не давая опомниться, почти бегом. Колени обдало холодом, как вдруг его захлестнул безрассудный азарт и бесшабашная веселость: он вырвал руку из цепких пальцев Мары и, сложив руки рыбкой, с разбегу прыгнул в воду. От холода перехватило дыхание, как от удара в солнечное
