всколыхнул воспоминания, еще свежие в памяти. После событий, повлекших за собой гибель Николя, и чуть было не последовавшей его собственной окончательной смерти пришлось срочно бежать из Парижа. И ему очень повезло, что в одну из ночей он встретил Альберта, и еще более повезло, что тот его не только не убил, но и взял под свою защиту. Ну, то есть, это он так сказал. На самом деле карлик притащил Камила в какие-то заброшенные катакомбы и начал усердно пичкать ветхими притчами и еще более ветхими фолиантами, набитыми историей, дикими сказками и нравоучениями. Но через некоторое время, видя, что умные слова стекают с новообращенного, как с гуся вода, видимо, решил провести ему экзамен. И однажды Камил проснулся в этом каменном мешке.
В больших катакомбах, где нашел свое убежище его учитель, было неважно с пищей – жрать приходилось всякую четвероногую дрянь, но в этом каменном мешке отсутствовала даже она.
Мыши, которых было как грязи в подземных коридорах, почему-то обходили стороной эту камеру, и как заманить их сюда, он не знал. Так что голод становился все более и более ощутимой проблемой. Он мешал сосредоточиться, бился в мозгу красной пеленой, вызывал сосущую пустоту в желудке и туманил ясность мысли. Он не мог думать ни о чем, кроме как о еде. Однако нужно было напрячься и что-нибудь предпринять.
Камил чувствовал, что учитель пытается натолкнуть его на практикование одного из древних сказаний из его фолианта, но не мог заставить себя поверить во весь этот бред.
Это были страшные сказки. Но надежды на что-то еще у него уже не осталось. Лечь и умереть от голода было явно не в его стиле.
Альберт любил поговаривать о том, что того, кто практикует путь тьмы, не могут сдержать замки и решетки, но Камил не принимал эти слова за чистую монету, воспринимая их, скорее, как некий афоризм. Однако вооруженный этим афоризмом уродец только что просочился в какую-то щель и сейчас, наверное, поглощает свой нехитрый пищащий ужин.
Ужин! Поглощает!
Камил перевернулся на живот и, вытянувшись на холодном полу, посмотрел в тот угол, где была заветная щель, пытаясь проникнуть в нее мысленным взором. Постепенно он почувствовал, как тьма посерела, и в этих странных сумерках он как будто растекся по полу серым ручьем, таким же серым, как окружающая его тьма, стены вдруг стали огромными, а он сам чудовищно маленьким. Если бы он вдруг со стороны увидел свое тело, растворенное в этом мраке, это была бы взвесь мельчайших частиц, в озере тьмы, и из этого озера вытекал маленький ручеек, впадая в большую реку подземного тоннеля. Камил слился с этим потоком и отправился струясь вдоль русла, направляемый жаждой, которую не в силах была утолить эта река. Но она могла привести его туда, куда ему было нужно. Он нашел Альберта возле его подземной библиотеки, стоявшим на четвереньках, а рядом на камнях, преданно уставившись на старика, сидела целая рота серых созданий. Камил осмотрелся и отметил, что вокруг старика уже валялась пара опустошенных трупиков. Альберт ужинал.
Еда! Много ЕДЫ!
Камил
