и бросилась наутек.
Сашка от неожиданности дернулся, нога его соскользнула в пруд, сбив ведро с пойманными тритонами. Он бы улетел весь целиком, если бы Витька не подхватил его под локоть и не дернул на себя, после чего оба свалились на землю. Витя расхохотался, а красный как рак Саша поднялся и сел на траву, разулся, стащил с промокшей ноги носок и стал его выжимать.
– Ну ты и придурок!
– Да откуда же мне было знать, что ты такой дерганный! Ой, не могу! – Витька пытался набрать воздуха, но тут же сдувался громким безудержным смехом.
Сашка посмотрел на ведро, которое тихо покачивалось на волнах, потом снова на Витьку – и… щелк! Мокрый носок, скрученный жгутом, звонко щелкнул мальчишку по голой ноге.
– Ай, ты чего! Ха-ха-ха! – Витя схватился за голень, все еще и не в силах успокоиться – весь красный от смеха он попытался отползти подальше. Щелк – Сашка хлестнул еще раз. – Отстань, псих! – Витя вскочил и побежал к воде.
Через пару минуту на местном пруду разразился настоящий шторм: парни бегали по кругу, то и дело приседали, чтобы зачерпнуть ладошкой воды и обдать друга, а когда Сашка громко заявил, что ему нечего терять, и, сняв второй кроссовок, полез за ведром, Витька так драпанул, что мокрая глина из-под его пяток полетела во все стороны.
Так их и застал Семён – ревущих, орущих, мокрых. Громким свистом он прервал их беготню. Только Семён умел свистеть так, что закладывало уши. У него вообще было много талантов: он мог щелкать всеми пальцами, ездить на велосипеде без рук и зажигать спичку о подошву кроссовка.
– И что вы тут устроили? Как теперь тут тритонов ловить?
Семён был старше их на два года, поэтому ему прощали родительские нотки в голосе, признавая его безоговорочным лидером компании.
– Да я из-за этого ненормального чуть в пруд не улетел! – Сашка громко шмыгнул носом. Он был весь мокрый, а в волосах его застрял кусок уже подсохшей тины.
Витька то ли усмехнулся, то ли хрюкнул. Семён молча посмотрел на него, затем наклонился, подняв кроссовок Санька, и кинул ему.
– Собирайтесь. Зайдем за Мельником.
* * *
– Не злись на него, он это не нарочно.
Лена и Маша сидели на небольшом мостике. Когда-то под ним протекала настоящая река, но спустя годы она пересохла местами, и теперь вдоль всей деревни пролегала цепь прудов и болотистых заводей. Два моста соединяли две деревенские улицы – один деревянный, с ржавыми перилами, другой каменный – две широкие плиты, соединенные порыжевшими от старости скрепами. Со временем одна из плит накренилась, словно вот-вот упадет в воду, если вторая хоть на секунду ослабит свои каменные объятия. Над плитами был шатер из ивовых веток, он скрывал мост от солнечного света, поэтому там всегда было прохладно, даже в полдень. По ту сторону моста стоял колодец – бетонное кольцо, деревянная крышка домиком и ведро на стальной цепи, которая громко гремела, когда набирали воду. Лена как-то заметила, что стоило ей только услышать металлический звон,
