style="font-size:15px;"> – Расскажи?
– Ладно. Значит, дело такое… Начнем с того, что со шпионами вообще зачастую разные мудреные штуки происходят, – начал Бывалый. Он неспешно дожевал кусок плавленого сырка и чинно отрыгнул. – Работа у них такая. Экстремальная. Попадают они во всяческие ситуации, а как расхлебать – не знают. Ни одна, пусть даже самая подробная служебная инструкция для шпионов такие ситуации, которые жизнь подбрасывает, предусмотреть не в силах.
– Какие, например, ситуации? – спросил Интеллигент.
– А вот, например, такие, – сказал Бывалый. – Догоняли один раз одного шпиона. Организация одна догоняла. Серьезная такая организация, на три буквы называется. Вычислили его, пришли арестовывать, а он в машину сиганул – и в бега. За ним гонятся, а он, подлец, к посольству государства одного нехорошего, на которое работал, рулит, вот-вот уйдет… Доехал, выпрыгнул из машины, к воротам посольским побежал, а за ним организация та.
– Которая на три буквы и шпионов вычисляет?
– Она самая… Добежал он до ворот, а те заперты. Он тогда – сквозь решетку протискиваться, да и застрял прочно. Так застрял, что верхняя часть его шпионского туловища оказалась на территории того иностранного государства, а нижняя, по пояс, то есть, на нашей осталась. Иностранные покровители к себе своего выкормыша тянут, а наши – к себе. И никто перетянуть не может, потому что застрял он слишком крепко. Вызвали тогда иностранцы своих юристов, начали переговоры крючкотворить. Кричат, что раз голова на их стороне, значит, и весь человек под их юрисдикцией получается. Голова – она и есть всему организму голова.
– А наши? – с интересом спросил Интеллигент.
– А наши усмехаются. Нашим и задницы того шпиона достаточно, чтоб взять его в оборот. Когда переговоры юридические окончательно в тупик зашли, иностранцы в наглую стали шпионские показания с него снимать. Прямо при спецслужбистах наших. Очень уж ценные сведения он в голове держал, очень уж они им нужны были.
– А наши?
– А наши его по заднице ремнем – мол, не болтай, гад, молчи! Задница на нашей стороне, значит, и юрисдикция на нее наша. Имеем право.
– А шпион?
– А шпион орет от боли, показания давать отказывается. Ремнем-то по заднице схлопотать – небось, не пивом в жару освежиться. Удовольствия мало.
– И чем все кончилось?
– А ничем. Так по сей день в решетке той и торчит. Иностранцы ему медаль вручили, а наши впаяли десять лет лагерей с отбытием по месту застревания. И пригрозили, что если он свой рот с информацией важной раскроет, они к посольству его заочных сокамерников-блатарей привезут, а уж те его для знакомства враз с тыла оприходуют, опустят ниже самого низкого плинтуса. Вот и торчит он по сию пору в решетке с медалью на груди. Иностранцы его кормят, а наши дерьмо за ним убирают, потому что он его на нашу суверенную территорию валит. Обе стороны несут возле него круглосуточные дежурства, следят друг за дружкой, чтобы противник преимущества не получил. А он от сытных
