подчиненные пытались в открытую добиться его расположения в ущерб интересам кого-либо стороннего. В результате он оказывался в гуще страстей, в условиях которой каждый пытался утопить своего соседа и сорвать максимальный банк от случившегося.
Этим неприятно хорошим утром, придя на работу, Ефремов сразу заметил странное состояние коллег. Их обычной реакцией на его появление становилось нормальное для департамента явление для доклада шефу о произошедших событиях. А тут вся делегация доносчиков игнорировала Андрея, словно он и не приходил вовсе. Около одиннадцати в кабинет заглянула секретарша и сообщила:
– Вас к начальству вызывают. Новая руководитель департамента хочет познакомиться.
– А как же Кухарская? – ужаснулся Андрей.
– Мы сами в шоке, – ответила секретарша, – утром ее сняли и уже назначили новую. Говорят, очень толковая тетка. Поднимитесь к ней.
Ефремов задумался. Вот в чем была причина перемены поведения любимых сотрудников. Они заняли выжидательную позицию, чтобы понять, не слетит ли их начальник следом за своей фееричной покровительницей, которая покинула свое кресло даже не успев взвизгнуть словно поросенок в печи. Сомнительно, что после такого головокружительного падения Кухарская смогла бы куда-то устроиться.
Андрей вошел в лифт и посмотрел на свое безупречное отражение в зеркале. В принципе, сойдет. Он всегда нравился женщинам в возрасте своей чопорностью и серьезностью, так что и эта будет не исключением. Кроме того, он показал себя, как отличный сотрудник, его отдел никогда не получал по шапке на планерках. Чего бояться то?
В приемной было подозрительно тихо. Андрей постучал в дверь, на которой еще вчера висела табличка с фамилией Кухарской, и услышал:
– Входите, – голос был приятным, но в то же время ужасно знакомым. Где он мог его слышать? Он точно раньше слышал его. Что за наваждение?
Ефремов вошел в кабинет. Женщина сидела в кресле, лицом к окну и спиной в кабинет. Ее поначалу не было видно:
– Присаживайся, – сказала она. Это удивило Андрея. Впервые он сталкивался с начальницей, которая сразу переходила с подчиненным на «ты», еще даже не установив с ним зрительный контакт.
Момент поворота кресла длился немыслимо долго. Все это потому, что он тоже стал во многом ключевым в истории жизни Ефремова. Когда Андрей увидел сидевшую в кресле женщину, то чуть не упал в обморок. Сердце стало биться учащенно, в висках загремело, а пол под ногами стал раскачиваться.
– Ну здравствуй, дорогой зять, – сказала Ирина Иосифовна Савельева Ефремову, – или мне называть тебя невесткой? Что ты стушевался, присаживайся, чай не чужие люди. Садись, расскажи мне, как ты подчистую уничтожил своим предательством жизнь моего любимого единственного сына Арсения…
