Может, упоминание о трагедиях, подозрительных убийствах, пропажах… Я так неистово хотел оказаться в эпицентре загадочной истории, что тужился всеми силами отыскать хоть намеки, крупицы того, что создаст канву моего невероятно захватывающего приключения.
Может быть, будь у меня брат или сестра, ну или хотя бы лучший друг, я бы не был предоставлен сам себе в такой ужасающе полной мере. И будь эта простая человеческая связь, я был бы занят обычными детскими делами, будь то игра в мяч или салки, ну или, на худой конец, всегда рядом был бы тот, кто мог покрутить у виска, охлаждая воображение, и с кем неизменно стыдно делиться планами на свое уникальное предназначение. Хотя, кого я обманываю! Будь у меня такой замечательный друг или брат, мы бы вместе придумали и реализовали сотни восхитительных миссий! От домика на дереве до ракеты!
Но я был один и мог себе позволить пуститься во все тяжкие самостоятельной организации собственного досуга: строить планы и мечты, в которых нашлось место даже пришельцам – правда, на весьма второстепенных ролях.
Это была первая причина для посещения библиотеки. Вторая – меня разрывало любопытство относительно содержимого Паучихиной посылки и подвала. Что могло быть в той коробке? Похоже, я начинал жалеть, что не заглянул в нее. А еще я с волнением думал о синей двери. Затаив дыхание, представлял обитателей тьмы под лестницей и на ней. А потом вновь возвращался к коробке и задавал вопрос: как могло произойти, что посылка пролежала три десятка лет в подвале.
И отчего мое природное любопытство не взяло верх? У меня был снимок. Один кадр. Всего один. И я надеялся – удачный. До конца пленки оставалось полкассеты. Но именно ожидание окутывало особым таинственным флером начало моей истории.
– Привет, фотограф!
Я вынырнул из омута мыслей. Передо мной стоял подельник Графа. Долговязый старик уселся напротив.
– Не рано ли тебе читать газеты, юноша? – засмеялся он, кивнув на пачки. – Да еще в таком количестве. Они не только портят аппетит, но и вызывают апатию, – старик вздернул бровь и добавил. – А от старья еще и клещей подцепишь.
– Клещей? – брезгливо сморщил я нос и убрал с газеты руку, на автомате оттирая ее о штанину.
– Клещи, плесень, грибок – тут им вольная воля, – глаза старика хитро щурились под кустистыми бровями. Шляпу он не снял даже в помещении. – Ну, так что ищешь?
– Хотел побольше узнать об этом месте, – сказал я почти правду.
– И как, узнал?
– Не особо.
– Не особо или не то, что хотел?
Я заерзал на стуле, а дед хитро ухмыльнулся:
– Тогда тебе стоит взять из архива нашу местную газетенку – ее закрыли лет десять назад, но до этого она собирала как раз такие истории, какие любят ребята твоих лет или выжившие из ума старики вроде меня.
Дед подмигнул так, что все складки и морщины его лица резко обозначились, натянулись как сеть, и вот мгновение – и в ее центре возник белесый паук-глаз.
