анкета носила иной характер, не политический: Аде Васильевне захотелось вдруг узнать, каков микроклимат в коллективе и каково отношение подчиненных к ней, любимой. А последний пункт анкеты предлагал респонденту высказать свои пожелания коллективу и школьной администрации. Кто уж там чего желал друг другу и администрации школы, Мария не знает, а вот лично она пожелала всему коллективу в целом и каждому его члену в отдельности «выдавливать по капле из себя раба» и подписалась своим полным именем, поскольку не терпела никаких анонимок.
На следующий день проверяющая тетради Мария и проверяющая анкеты Ада Васильевна остались в учительской одни.
– Мария Петровна, – елейный голос директора был основательно пропитан соком анчара. – Будьте так любезны, объясните, что вы тут про рабов каких-то невразумительное что-то написали?
Мария посчитала заданный ей вопрос шуткой и тоже позволила себе пошутить:
– А вы у Чехова спросите, он вам объяснит вразумительнее.
Она совсем забыла, что у Ады Васильевны чувство юмора полностью атрофировано, и не сразу поняла, что вопрос-то был задан как никогда серьёзно.
– Причём здесь Чехов? – совершенно искренне удивилась литератор с почти сорокалетним стажем и гневно потрясла анкетой. – Ведь это же вы, Мария Петровна, написали!»
Мария закрыла глаза и откинулась на спинку стула. Всё! Это конец! Это свыше её сил! Она больше не сможет работать в этой школе! Она больше не сможет работать в школе вообще! Ни в какой! Она не хочет! Она очень устала. «Карету мне, карету!»
Интересно, поверила бы ныне покойная Людмила Яковлевна в то, что такое возможно? Конечно, нет. Мария и сама бы не поверила, не приведи её судьба в эту школу. Да разве может быть такое, чтобы человек при почти нулевом интеллекте и при полном отсутствии элементарной порядочности самодурствовал более двадцати лет на руководящем посту, а весь коллектив стоял перед ним на коленях? Да что там стоял – ползал!
Нет, не поверила бы в это Людмила Яковлевна, потому что в Крюковской средней школе при тоталитарном коммунистическом режиме была настоящая демократия.
А вот в этой школе, которая давно уже находится в как бы демократически преобразованной России, царил настоящий сталинский режим. Здесь не было директора, здесь был диктатор!
Коллектив? А его тоже не было. Была свита, которая играла короля.
Глава 2
Каждому поколению – свои испытания. На поколение родителей Марии выпала война и все послевоенные лихолетья. Война прошлась и по Сибири. Пусть здесь не взрывались бомбы, не свистели снаряды, но мужиков значительно поубавилось. Их рабочие места пришлось занять женщинам, девушкам, подросткам.
Семнадцатилетнюю Аню Зимину и двадцатилетнего Петра Гордеева судьба свела на лесосплаве уже после войны.
Ох, уж этот Пётр Гордеев… Не одна подушка
