вновь накаляется до предела. А я медленно впадаю в ступор.
Отчаяние коконом сворачивается вокруг горла. Внутренности горят. Плавятся. Взрываются вспышками боли.
Отчаяние, слабость, неумение отстоять свою позицию, жалость к себе. Все возвращается. Снова.
Одного взгляда на лицо матери достаточно, чтобы прочитать в ее глазах ответ.
Не отпустит. Она никогда меня не отпустит. И даже знаю почему, понимаю. Неизвестно, как бы я сама поступила, окажись вдруг на ее месте. Если бы знала, что это может закончиться в любой момент. Мгновение – и все. Твоего любимого человека больше нет, он ушел, растворился в бесконечности, будто его никогда и не было…
Это больно. Черт возьми, это невыносимо больно!
Но еще больнее – жить по этим гребаным правилам, ограничивать себя во всем и все равно знать, что от твоих действий ничего не зависит. Как бы ты не старалась, как бы не отвоевывала каждую секунду, Смерть все равно равно будет рядом. И всегда будешь чувствовать ее дыхание. Ощущать его каждой клеткой. Просыпаться в холодном поту, выбегать на балкон, потому что задыхаешься. Потому что стены на тебя давят, и ты больше не можешь с этим справляться. И жалеть.
Не себя, нет. Жалость к себе закончится еще в первые года болезни. В тот день, когда ты ее примешь.
Но ты никогда не перестанешь жалеть о будущем. Обо всем, что так и не попробовала, не увидела… не ощутила.
Эти мысли не отпустят.
Они будут жить в тебе. День ото дня. Всю твою недолгую жизнь. До самого конца.
И только от тебя зависит, как быть. Смириться, опустить руки и ждать или… пойти наперекор Судьбе?
Решать только тебе. Потому что я свой выбор уже сделала.
И пусть даже мне осталось всего несколько месяцев, я проживу их достойно. Так, как сама этого захочу. И никакие правила не смогут мне в этом помешать. Никакие!
– А я все же надеюсь, что однажды ты меня поймешь, – она мягко проводит ладонью по моей щеке, смахивая слезы. – До тех пор, пока вопрос с твоей операцией не решится, и я не буду уверена, что с тобой все действительно в порядке, ты будешь находиться рядом со мной. Я уже обсуждала этот вопрос с твоим отцом, и он меня поддержал. Сейчас главное для нас – твоя операция, а все поездки поездки с друзьями, экскурсии и приключения можно отложить и на “потом”.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не прыснуть ей в лицо. Потом?! Мамочка, ты серьезно? думаешь, у меня есть это “потом”? После того, как мне в очередной раз поменяли лекарства на более сильные? Ты правда в это веришь?
Не знаю, как, но мне все же удается проглотить и это.
– Значит, питерская сказка отменяется? – у меня даже получается улыбнуться.
– Ты все правильно поняла, – отвечает мама и тоже смягчается. Видимо, я все же поднатаскалась в умении врать. Сомнительный повод для гордости. – Поверь, милая, я делаю это не из вредности. Вот вылечим тебя и потом делай все, что тебе вздумается. Я даже слова поперек
