Шумные и многолюдные места придумали не для меня. Особенно, если рядом находится такой человек, как Арсений Царев…
Раздражающий булькающий звук, доносящийся из стеклянной колбы, прерывает ход моих размышлений и заставляет вернуться в реальность.
Бросив короткий взгляд на вечную причину своего плохого настроения, задыхаясь от негодования. Узкие хитрые глаза изучают меня с нескрываемым интересом, заставляя кожу мгновенно покрыться мурашками.
Словно в замедленной съемке, наблюдаю за тем, как он лениво подается вперед и облокачивается на собственные колени.
Между нами всего метр расстояния и единственная преграда – небольшой журнальный столик.
Коротким, нервным движением одергиваю юбку платья, словно крошечный кусок материи вдруг увеличится в длине. Но даже это не спасает от раздевающих глаз Царева. Ладони становятся влажными от волнения, пальцы мелко дрожат.
– Я и не знал, что ты у нас такая красотка! – произносит он, растягивая гласные.
От его тона мне становится мерзко. Во рту разливается противная горечь. Хочется схватить со стола первый попавшийся прибор и бросить ему в лицо, лишь бы стереть эту надменную ухмылку.
– Скажи честно, – пересаживается ко мне, обдавая тяжелым запахом перегара вперемешку с терпким парфюмом, – решила, наконец, сбросить монашескую мантию? Надоела роль книжного червя?
– Что ты несешь?
Отползаю на край дивана и награждаю его самым сердитым взглядом, какой только есть в моем скудном арсенале.
Мне нельзя его бояться!
Нельзя быть слабой.
Достаточно.
Резкий смешок осаждает весь мой пыл.
От негодования и злости на себя, на этого павлина, на ситуацию, в которой оказалась, на глаза наворачиваются ядовитые слезы. Собственный пульс набатом стучит в висках, перекрывая музыку. Как бы я не старалась сдержать себя, ничего не получается. Единственное, чего я сейчас действительно хочу – уйти. Развернуться и сбежать как можно дальше от этого озабоченного павлина. Желательно, на другую планету.
Краем глаза высматриваю путь отступления и, крепко прижав к себе сумку, вскакиваю на ноги, готовая броситься наутек. Но Арсений реагирует моментально.
Его цепкие пальцы сжимаются на моем запястье, создавая контраст между его смуглой кожей и моей – мертвенно-бледной с четко прорисованными линиями вен.
– Ты чего, Золушка? – не скрывает издевательского тона. – Еще далеко до полуночи. Да и принц твой уже давно здесь, – тянет меня к себе, будто не замечая моих отчаянных попыток вырваться. – Обещаю, – поднимается и замирает предо мной как каменная глыба, – тебе понравится…
– Отпусти, – шепчу одними губами, изо всех сил стараясь сдержать непрошенные слезы. Дергаюсь в попытке освободиться. Снова безрезультатно. – Отпусти, я сказала!
– Не нужно строить из себя святошу, – не унимается Царев. – Я же знаю,
