я и к бою курантов, скорее всего, не добралась бы до своей квартиры, адрес которой Роман Владимирович спросил сразу, как только мы оказались в салоне его внедорожника, а тот тронулся с места. Но если прикинуть, какое количество времени ему теперь из-за меня придётся потратить, прежде чем усесться за свой новогодний стол, становилось откровенно совестно.
– Уж кого-кого, а меня – моя семья точно не ждёт, – усмехнулся водитель.
От его ответа аж немножечко полегчало. Но потом опять стало совестно. Разве можно радоваться такому?
– Почему? – поинтересовалась аккуратно.
– Я в разводе. Сын живёт с бывшей женой. Она… ушла к другому.
Вспомнила, как Роман Владимирович перед тем, как забрать меня с собой, прихватил кучу папок, то есть взял работу на дом. Трудоголик. А ещё подумала о том, что часто ведь так бывает, когда мужчина слишком много работает, как бы прискорбно то ни звучало. Я ведь только теперь обратила внимание на полоску-след, оставшийся от кольца на безымянном пальце правой руки.
Что я там про угрызения совести думала?
И пусть я тут совсем не причём.
Но ведь сама же завела эту тему.
В такой вечер!
Можно подумать, поговорить больше не о чем.
А ещё лучше, вообще не говорить!
Молчать.
На том и сосредоточилась, отвернувшись к боковому окну, рассматривая праздничные огни, сияющие повсюду.
Честно выдержала минут десять!
– Там, в кабинете Александра Николаевича, когда я разговаривала со своей семьёй, бабуля вас с другим человеком перепутала, вы уж извините, неудобно получилось, – раскаялась вслух, повернувшись к мужчине.
Подумала, увижу ещё одну усмешку, скользнувшую по его губам. Но водитель сохранил отстранённость.
– Я так и понял, – только и сказал.
Хм…
Что ещё он понял в таком случае?
– С моим женихом она вас перепутала, – добавила, продолжая внимательно наблюдать за собеседником.
Он и тогда в лице не изменился.
– Интересно, почему.
Вроде бы и не вопрос. Но так и требует пояснения.
– У вас с ним имена одинаковые. А я их так и не познакомила, – вздохнула.
– Об этом я тоже догадался, – отозвался Роман Владимирович.
Больше ничего говорить не стал. Но в воздухе повисла недосказанность.
Или я сама её себе придумала?
Очень уж упорно мозг возвращался ко второй его фразе, где «Интересно, почему». Ведь если и сам догадался об обозначенных нюансах, тогда… что ему ещё интересно?
Так и подмывало спросить напрямую.
Но я не стала.
Продолжила додумывать сама!
Он, может, и не имел ввиду ничего такого, но по истечению следующих десяти минут я все выводы всё-таки сделала. Те, при которых
