– пробормотал Млад.
– Да, я трус и лжец! А ты – дурак! Просто дурак! Неужели ты не понимаешь, что тебя растопчут? Никто не тебя не поблагодарит и не оценит твоего подвига. Наоборот, вспоминать тебя будут как предателя Родины, ты этого хочешь?
– Мне все равно, как меня будут вспоминать… – сказал Млад тихо, опустив голову. – Я не вижу в этом никакого подвига и не жду никакой благодарности. Я просто не могу отказаться от своих слов, потому что это будет низко.
– Высоким хочешь быть? Боишься гордостью поступиться? А если ты ошибаешься? Если Белояр ошибается? Если это будет всего лишь исправлением ошибки?
– Я не могу ошибаться.
– Да ну? Вот такой ты великий волхв! Сорок волхвов ошиблись, один ты увидел Правду?
– Я не могу ошибаться только потому, что я всего лишь усомнился в правдивости гадания. А сомнение не может быть ошибкой. Я сомневался, поэтому не стал подписывать грамоту. Разве это неправильно?
– Ну и кто тебе мешает перестать сомневаться? Ну что ты опять смотришь? Млад, почему никто не сомневался, а ты усомнился, а? Неужели ты не понимаешь, что от твоего слова ничего не зависит? Все пойдет своим чередом, все пойдет так, как задумано кем-то, и не нам с тобой вставать у этих людей на дороге!
– Я всего лишь делаю то, что должен… – Млад сжал зубы.
Раздался легкий стук в окошко, выходившее на крыльцо, но декан не обратил внимания даже на приоткрывшуюся вскоре дверь.
– Ты делаешь глупости! И говоришь ерунду! – упрямо сказал он.
– Кто это делает глупости и говорит ерунду? – в дом вошла Дана, улыбающаяся и румяная с мороза. Каждый раз, когда Млад встречал ее неожиданно, она на миг ослепляла его своей красотой. Особенно в этой шапке с собольей оторочкой поверх красно-черного платка.
– Кто же, как не Млад Мстиславич! – проворчал декан. – Дана Глебовна, ты – здравомыслящая женщина, объясни ему, что он должен поехать на вече и сказать, что ошибся!
Дана сняла шубу и сапожки.
– Почему это он должен говорить, что ошибся? Нет, милый мой Прозор Малютич! Это, во-первых, не мое дело, Младу Мстиславичу видней, как поступить. А во-вторых, не вижу причин, почему он должен отказываться от своих слов.
– Да не простят ему этого! Не простят. Его еще вчера обвиняли в предательстве, а завтра и вовсе отдадут толпе на расправу!
– Видала я вчера, как толпа хотела с ним расправиться, – Дана, проходя мимо Млада, легко и незаметно тронула его за плечо, – жаль, тебя там не было, Прозор Малютич! Ты небось сон-травы на ночь выпил и спал как убитый!
Декан покраснел и втянул воздух сквозь зубы.
– Мой дом стоит далеко от терема выпускников. Я действительно ничего не слышал…
– Это у Млада Мстиславича дом, а у тебя – терем, Прозор Малютич, – улыбнулась Дана. – За дубовыми ставнями, да на третьем ярусе и вправду ничего не услышишь.
– Едкая ты какая… – покачал головой
