комнату ручными гранатами. Блеснул ярко-белый свет.
Казалось, что рушатся стены, воздух как бы уплотнился штукатуркой, щебнем, дымом и приторным запахом взрывчатки.
В комнатах загрохотало, загремело, зазвенело…
Прикрывая глаза от пыли, щурясь и чихая, сержант и его товарищи ворвались в квартиру, держа автоматы перед собой. Три гитлеровца были убиты наповал, а остальные – сколько их было – выскочили в окна, не приняв боя.
Теперь надо было прочесать весь дом – осторожным шагом, на цыпочках, с автоматом наготове, с указательным пальцем на курке, со щупом впереди.
Этим щупом проверяют, не ждет ли тебя, притаившись, мина, оставленная врагом.
Шаг за шагом, квартира за квартирой, этаж за этажом прочесывали Павлов и его товарищи дом до самой крыши. Гитлеровцев больше нигде не оказалось. Можно было возвращаться в подвал первого подъезда, где осталась женщина с девочкой. Павлов так и сделал.
Ни маленькой Светланы, ни ее мамы там не было.
«Зря ушла, – подумал Павлов. – Убьют ведь. И ребенок погибнет. Как помочь им теперь?»
Не знал Павлов, как ждала его возвращения сюда, в подвал, эта женщина, которая пыталась спасти своего ребенка, унести его из горящего города. Она слышала взрывы гранат, которыми Павлов забросал квартиру в соседнем подъезде. А потом стало тихо – совсем тихо. Сержант и его солдаты не возвращались в подвал. Они в это время прочесывали большой четырехэтажный дом, однако делали они это совсем бесшумно. И кто знает, могла ведь подумать женщина: придут ли они? Что произошло во втором подъезде? Удалось ли нашим расправиться с фашистами? Вот отворится дверь – и войдут. А кто войдет? Кто победил в поединке в соседнем подъезде?
Такие мысли, должно быть, заставили женщину вы ползти из подвала, не дождавшись возвращения Павлова. Она ползла к Волге. Острые углы вывороченных асфальтовых плит царапали и будто хватали за ноги. А в это время фашисты уже били по дому на Пензенской из минометов.
В подвале, где засел наш сержант с солдатами, слышно было, как рушатся потолки и стены верхних этажей в тех квартирах, где только что осторожно шагали Павлов и его товарищи.
Комнаты и балконы, лестницы и подъезды превращались в груду дымящихся кирпичей.
Артиллерийский огонь по дому усиливался с каждой минутой. Дом, из которого его вышибли, враг хотел забрать обратно или начисто стереть с лица земли.
В ту ночь началась оборона этого четырехэтажного дома на Пензенской улице.
Сержант не вернулся на командный пункт. Одного из солдат он отправил к своему командиру – сообщить, что фашистов в доме нет, что он, Павлов, принял на себя обо рону и просит прислать ему подкрепление.
Солдаты, присланные в подкрепление Павлову, притащили миномет, пулеметы, патроны, гранаты, продукты и полевую радиостанцию.
В узкие щели, оставленные в окнах, сквозь которые Павлов следил за местностью, видно было, как ползут к дому гитлеровцы, подтягивают за собой пулеметы и минометы.
