вернувшись к коктейлю.
– Я хотя бы не пью в зимнее время года коктейль и не насыщаю свой рацион мороженным.
– Мое тело – мое дело. – Прищуривается и выпивает до середины кружки коктейль. – И вообще, Семен Олегович, перестаньте ко мне клеиться.
– Я веду светскую беседу. Для тебя, видимо, нет такого понятия, раз постоянно посылаешь незнакомых людей.
– Ставлю на место! ― Спина ее вытягивается, как струна.
– Прости.
Ладони, покоившиеся на столе, приподнимаются в виноватом жесте.
– Не знал, насколько ты чванлива.
– Нет.
– Да-а, истеричка.
– Перестаньте меня так называть!
– Нет, ― сдержанно говорю.
– Вы невыносимы! ― стонет и заправляет локон за ухо, посмотрев на Артура, показывающий моей девочке какие-то наклейки. Откуда он их взял?
Молчание повисает между нами.
– Знаешь, нам бы не хватало познакомиться сначала, ― задумчиво предложил, почесав висок.
Волосы взлетели, когда ее голова повернулась в мою сторону. Глаза недоверчиво впились в мое лицо.
– С чего вдруг? ― Пухлые губы приоткрылись, на время выдернув из задумки. Постоянно ловлю себя на том, что не могу перестать рисовать каждую черточку ее лица. ― Семен Оле…
– Просто Семен. Не думаю, что после такого воссоединения, ― киваю на детей, ― мы обязаны подстраиваться под официальность. Посмотри сама, дети нашли общий язык. Все наши раздоры, ехидства, пререкания не доведут до блага, поэтому для их благополучия важно заключить договор.
– Глядя на тебя, ругательства сами собой лезут наружу, ― недовольно морщится.
– Потому что невозможно устоять перед моим очарованием.
Она закатывает глаза.
Бесшумно смеюсь, опуская голову. Волосы подстраиваются под направление головы и спадают на глаза. Давно следовало подстричься, а руки не могут вырулить руль в сторону парикмахерской.
Допиваю чай и разворачиваюсь корпусом к ней, приблизившись плотнее. Она заволновалась. Отклонилась, стоив почуять вмешательство в ее личное пространство. Секундное замешательство и вновь холодность.
– Я не нарушаю правила. Семен Олегович. Общение с родителями не должно выходить за рамки. Пусть я хорошо общаюсь с мамами и папами, но они не больше чем моя работа.
Я хмурюсь.
– Вы – моя работа. Мы всего лишь должны придерживаться делового этикета.
– Ты не любишь нарушать правила, верно?
Склонил голову. Цепочка поблёскивает и овевает ее тонкую шею.
– Тогда пропадает все веселье.
– Мне не девять лет и в зубах у меня нет леденца!
Наклоняюсь в пределах пятнадцати сантиметров от наших лиц, пока ее пальцы не хватаются за край стола. Девичья грудь приподнимается от резкого вздоха. Клубничное завывание проникает в ноздри,
