не ударяются друг об друга. Легкие перекрывает пробка минутного колебания. Снова глаза в глаза и возникает неловкость наравне с приятными чувствами.
– Простите, пожалуйста! Кесси всегда лезет к молодым парам, начинает кружиться вокруг них, ― виновато оправдывает собаку девушка лет шестнадцати, подтягивает к себе упитанную собаку, виляющую хвостом, и гладит по головке. ― Извините.
– Ничего страшного.
Убедившись, что поводок не держит нас, подхожу к ней, лишь бы держаться от него подальше (как бы не пыталась, нас все равно что-то сталкивает), присаживаюсь на корточки и даю свою руку обнюхать доброму животному. Кэсси оживленно мокрым носом обнюхивает, затем лижет перчатку и дергает задницей, дабы пододвинуться поближе. Охаю и смеюсь.
– Какая ты забавная! ― треплю по голове. Поднимаюсь, не отводя взгляда от собаки.
Они уходят.
Уединение от остального мира возвращается и наваливается упоминанием об словах, сказанные незнакомкой. Кесси всегда лезет к молодым парам, начинает кружиться вокруг них. Но мы не пара.
– Ты работаешь…генеральным директором, ― кое-как вспоминаю проскальзывающую информацию при разговоре с методистом. ― Тебе нравится это дело?
– Для материального ценза ― вполне.
– А кто ты по профессии?
– Графический дизайнер, ― бросает изучающий взгляд.
– Ого, ты умеешь рисовать. Странно видеть мужчин, которые этим занимаются.
– Почему же? ― нахохливается, хотя в нем читается заинтересованность.
Выходим на средину сквера; вместо разбитых палисадников, спрятанные под снегом, вытягивается сверкающая разными огоньками плоская елка. Вокруг такие же переплетенные веретеном огоньков объемные шары.
– Большую часть я видела девушек с карандашами, кисточками, испачканными руками в краске, ― делаю большие глаза и нервно стискиваю зубы. ― До мужчин дело не дошло. У всех всегда руки в выпирающих венах, с дорогими часами или чистые, продезинфицированные водкой несколько раз. Рисование не делится по гендерному признаку, в курсе, но…видеть мужчин при творческом процессе ― уникальная вещь. Один философ как-то сказал, художники-мужчины с помощью кисти ищут новые стили. Думаю, он подразумевал, что они открыты для мира только в своих рисунках.
– Мои работы всего лишь основаны на детальной постройке схемы какого-то объекта. По большей мере, машины.
– Но ты же умеешь рисовать и другое?
Мы обходим гирлянды. Свет от них падает на профиль лица Семена, озаряет сердитость и неверие, уступая светлой безмятежности. Оказалось, его можно выдержать, с ним общение не загоняет в угол шаблона, по которому привыкли знакомиться современная молодежь.
– Умею. Портреты, натюрморты, графика. Только я так давно к этому не притрагивался, ― усмехается, остановившись. Повторяю за ним. ― Тогда чем же отличаются художники-девушки?
– Девушки романтизируют рисунки, придают эстетику, для того чтобы выглядело
