проснулся. Дрожащей рукой вытер холодную испарину, выступившую на лбу. «Опять это дерьмо…» подумал он, поднимаясь с топчана. Мерный храп Скорохода, словно работа дизельного генератора, да тихое гудение артефакта «Батарейка» действовали успокаивающе. На командирских часах Романа стрелки показывали половину восьмого утра. Долгие разговоры с выяснением кто, куда и зачем не были коньком в натуре Романа, поэтому он, стараясь не тревожить сон Скорохода, решил собраться по-тихому и уйти, так сказать, по-английски. Пока закипала вода для приготовления кофе, молотого заранее, Роман проводил краткую ревизию своего снаряжения, размышляя о том, что этого самого кофе запасы почти иссякли и это обстоятельство его, Романа, сильно напрягало. Утренняя кружка этого ароматного напитка у Романа была возведена в обязательное, почти религиозное действо, а в Зоне Отчуждения… кофе, а тем более хорошее, было запредельно дорогим удовольствием и приобрести его можно было лишь у нескольких торговцев, одним из которых и был ранее упомянутый Жаба. Все его теперешние злоключения были косвенно связанны с его привычкой к заморскому напитку, ведь именно для того, чтобы приобрести в запас кофейных зёрен, на свою беду, Роман и оказался у Жабы. А день рождения… это уже был хитрый ход предприимчивого бармена. Дату своего рождения Роман попросту не помнил, поэтому Жаба объявил, что день, когда его, Романа, отбили у группы моновцев, теперь и есть его день рождения, с чем Роман спорить не стал. Должен же быть у человека свой собственный день рождения… почему бы не этот. Размышляя об этом, Роман засыпал молотые зёрна в закипающую воду. Немного подождав, когда в кружке поднимется дурманящая своим запахом пенная шапка, он погасил горелку. «Пусть чуть-чуть настоится», – довольно подумал он, предвкушая удовольствие.
Подхватив приставленный к столу автомат, отлаженными привычными движениями разобрал его, разложив детали на столе. Придирчиво всё осмотрев остался доволен и, быстро собрав его в обратном порядке, вернул на прежнее место. Есть не хотелось, но подумав о том, что возможность полноценно поесть неизвестно когда появится, он всё же решил вскрыть тушёнку. Тихо открыть банку не вышло… от удара ножа по верхней части банки стальная кружка, стоявшая на столе, предательски подпрыгнув, опрокинулась и, сделав полукруг, звонко гремя по деревянным ящикам, упала и покатилась по полу.
– Вот же хрень… – выругался Роман, стараясь поддеть пальцами кружку, закатившуюся под топчан, на котором спал Скороход.
Наконец подхватив её за ручку, Роман начал разгибаться и нос к носу столкнулся со взглядом Скорохода, смотрящего на него в упор.
– Ты чё разгремелся…? Утро уже…? Выходить пора? Вот я дрыхнуть… Ты, смотрю, уже и кофеёк сварганил… Такая ерунда приснилась… прикинь, – и Скороход скороговоркой, часто сбиваясь начал рассказ своих ночных видений, но Роман его не слушал, с тоской подумав: «Началось… Вот гад… такое утро испортил…», сам же натянув на лицо выражение
