сильно болели глаза. Дело в том, что днем она надевала линзы, чтобы скрыть их необычный цвет. Однако их не разрешалось носить так долго, без перерыва хотя бы на некоторое время. Поэтому сейчас ей очень хотелось наконец снять линзы и дать отдохнуть зрению.
– Первая вахта моя, – объявила Эовин и моргнула. Ощущения оказались достаточно болезненные, в глаза как будто песка насыпали.
Харад обеспокоенно покосился на нее.
– Может, поменяемся? Вы ведь вымотаны…
– Нет. Нет-нет-нет, – замотала головой Эовин, изо всех сил стараясь не вцепиться ногтями в свои глазные яблоки. Вместо этого она выплеснула из фляжки немного воды себе на руки и похлопала мокрыми ладонями по лицу. – Все хорошо. – Спать в линзах было никак нельзя, но также не стоило допускать, чтобы кто-то из спутников заметил их. Это было слишком рискованно. – Возьмите вторую вахту, – предложила она Хараду. – Тогда мы оба точно выспимся и на рассвете двинемся дальше.
Харад кивнул, но судя по всему, доводы Эовин его не убедили.
Торстан поджал губы. Он порывался что-то возразить, но так ничего и не сказал. Утренняя тренировка подействовала на него даже сильнее, чем на Эовин, и было удивительно, что до сих пор он так хорошо держался.
Охотница подождала, пока ее спутники завернутся в одеяла. Вскоре до нее донеслось их ровное глубокое дыхание. Лишь тогда она решилась снять линзы. Те почти не мешали зрению, но без них мир внезапно показался более четким, ярким, контрастным. Эовин потерла лицо и осторожно помассировала веки. Вскоре неприятные ощущения прошли.
В задумчивости она сорвала травинку и провела кончиком пальца по гладкому стеблю. Разнообразие форм и структур, встречающихся в природе, всегда восхищало и удивляло ее. Ни один листик не был в точности похож на другой, не существовало и двух одинаковых камней… и все люди тоже рождались разными.
Внезапно сзади послышался какой-то шорох, заставив ее обернуться.
Харад сидел на земле, набросив одеяло на плечи, и молча наблюдал за ней. Создавалось впечатление, будто он вообще не спал. Увидев Эовин, он удивленно уставился на нее. Охотница же сохраняла непроницаемое выражение лица. Реакция Харада оказалась вполне предсказуемой, так происходило каждый раз, когда кто-то видел ее без контактных линз. Именно поэтому Эовин их и заказала.
Несколько лет назад она помогла одному талантливому мастеру-стеклорезу, а тот оказал ответную услугу, изготовив тонкие изогнутые линзы, которые скрывали естественный цвет ее глаз. С тех пор каждый год в один и тот же день он отправлял ей новую пару в храм Беллентора.
Харад продолжал таращиться на нее, не в силах отвести взгляд.
– Что ж, это кое-что объясняет, – наконец пробормотал он хрипло.
– Объясняет что?
Резко вскочив, Эовин повернулась к нему спиной. Как она могла быть такой легкомысленной? Охотница ненавидела, когда ее расспрашивали о необычном цвете или рассматривали как какую-то
