закричал он, давая волю своему гневу. – Читай молитву, сейчас я прикончу тебя. Какой такой Карл повадился ходить ко мне в дом?
– Ах, сударь, – отвечала служанка, – кто вам сказал об этом?
– Ну, держись! Я уничтожу тебя безо всякой пощады, коли ты не расскажешь мне все подробно, как и когда они встречались, как договаривались о свиданиях. Но если ты будешь вилять да спотыкаться на каждом слове, я сумею в один миг пригвоздить тебя своим кинжалом… Говори!
– Пригвоздите же, коли так, – отвечала служанка. – Все равно вы ничего от меня не узнаете!
Разъярясь еще больше от сего благородного ответа, коннетабль и в самом деле пригвоздил ее к стене, после чего снова бросился в комнату своей супруги, приказав повстречавшемуся ему на лестнице оруженосцу, которого разбудили вопли служанки:
– Ступай наверх, я немножко круто проучил Билетту.
Прежде чем вновь явиться к жене, коннетабль пошел к маленькому сыну, мирно в ту пору спавшему, и, грубо схватив его, потащил к матери. Та открыла глаза – и, как вы можете себе представить, весьма широко открыла, – услыша детский плач. С превеликим волнением увидела она своего малютку на руках у коннетабля; правая рука д’Арминьяка была в крови, и красными от ярости глазами поглядывал он то на мать, то на сына.
– Что с вами? – молвила графиня.
– Сударыня, – обратился к ней с вопросом ее скорый на расправу супруг, – от кого рожден сей ребенок? Мой он или друга вашего, Савуази?
При словах этих графиня Бонн побледнела и бросилась к своему сыну так стремительно, как бросается в воду испуганная лягушка.
– Разумеется, он наш! – отвечала она.
– Коли вы не желаете, чтобы голова его покатилась к вашим ногам, – продолжал муж, – сознайтесь во всем и отвечайте прямо: есть у меня по вашей милости помощник?
– Да.
– Кто же это?
– Это вовсе не Савуази, но я не назову вам никогда имени этого человека, я его не знаю.
Тут коннетабль вскочил с места и, схватив жену за руку, хотел было перерезать ей глотку, но, кинув на него гордый взгляд, она воскликнула:
– Что ж, убивайте, только не смейте прикасаться ко мне!
– Нет, я не стану лишать вас жизни, – возразил супруг, – у меня припасено для вас такое наказание, что будет хуже смерти. – И, произнеся эти жестокие и язвительные слова, коннетабль удалился, опасаясь хитростей и обманов, к коим охотно прибегают женщины в затруднительных случаях, и их никогда не поймать в ловушку, ибо они заранее, и денно и нощно, в одиночку или с подружками, обдумывают и изобретают на такой случай всяческие увертки.
Немедля пошел он допрашивать своих слуг, приводя их в ужас своим разгневанным грозным ликом, и все они отвечали ему, как Богу Отцу в Судный день, когда будет держать ответ каждый из нас. Никто из слуг и не подозревал, какая великая беда таилась
