судорогами и стонами, если этого не чувствуешь. Такое меня бесит.
Он быстро скинул обувь, и вошел в ванную, а я спрыгнула с комода, и накинула халат.
Я ведь как раз подумала о том, что придется изображать, стонать, кричать как в порно. С Мишей я никогда не заморачивалась – он знал, что я бесчувственная, и делал только то, что нравилось ему. Мне же было все равно, даже поцелуи не вызывали ничего кроме легкого недовольства, а иногда и брезгливости.
Но целоваться с Маратом мне понравилось. А это уже очень много для меня.
– Ты обещала мне кофе, – мужчина вышел из ванной. – Может, накормишь?
– Я могу заказать доставку. У меня только борщ, – под его взглядом я плотнее закуталась в халат.
– Давай борщ, мяса побольше только. И хлеб, – скомандовал, и направился на кухню впереди меня.
Марат сел за стол, а я отвернулась к мойке, и начала споласкивать руки. Он сейчас будет есть борщ? А если я его пересолила? Если он невкусный? Ну вот что Марату стоило сразу уйти, и не смущать меня?!
Достала тарелку, налила ему порцию борща, а рядом поставила блюдо с мясом и хлебницу.
– Себе тоже налей, – бросил он.
– Я не голодна.
– Налей, – повторил Марат.
Снова отвернулась к шкафу, потянулась за тарелкой. Тело горит. Я точно знаю, что Марат смотрит на меня, всей кожей это чувствую. Налила себе немного борща, ойкнула, достала из холодильника сметану, и села напротив Марата.
– Уйду через пару часов. Поужинаем, и продолжим. В спальне, как ты и хотела, Алика. А теперь ешь, – он кивнул на мою тарелку, и приступил к еде.
Глава 7
МАРАТ
– Вкусно? – встревоженно спросила Алика.
Сама сидит, в тарелке борщ перемешивает, и даже не думает есть.
– Вкусно, – ответил честно.
– Думала, тебе такое не понравится.
– Почему ты так думала?
– Ну, – она замялась, смутилась, – ты же богат.
– И?
– Богатые не едят борщ.
– Кто тебе такое сказал?
Алика опустила глаза.
Забавно наблюдать за сменой выражений на ее живом лице.
Я привык иметь дело с женщинами иного склада – со сдержанными, знающими себе цену, и строго следящими за собой. Включая мимику. Лица холеные, холодные, и зачастую не понять – любят тебя, ненавидят, хотят, планируют убить, или же размышляют о новой сумочке.
Алика же не скрывает ничего. Попросту не умеет, даже не задумывается об этом. Испуг, паника, обида, злость – даже тени этих эмоций отражаются на ее лице, в глазах светятся.
– Девочка, я люблю простую еду. Чаще всего – грузинскую. Попробовал я всё, когда деньги появились, но предпочитаю не извращаться, а есть. И сплю я не на антикварной кровати из Версальского дворца, а на вполне себе обычной. Унитаз у меня тоже не золотой, кстати.
– Про унитаз за столом
