не сталкивался. Ветровский рассказывал ему при какую-то гидрофобную смазку, парафин, теплые утюжки, тюбики с мазями, но Харитон пропускал это мимо ушей, думая, что для него это не так важно.
На следующий день после смолки Харитон занялся ботинками – ископаемыми млекопитающими шестидесятого года. Его левый древний мастодонт потерял язык, но к счастью, Харитон случайно наткнулся на этот язык еще прошлой весной на нижней книжной полке в коридоре и отложил его в отдельную коробочку в кладовке, и вот теперь пришло время поставить его на место. Он несколько дней думал, как же проткнуть крепкую кожу изнутри ботинка, в самом носке, потом сломал несколько иголок, но протянуть нитку в обратном направлении ему никак не удавалось. В наборе, который Харитон приобрел у бабы в электричке за десять рублей (это в два-три раза дешевле, чем в московских магазинах, баба продавала еще новые захватывающие детективы Александры Марининой, которую уже никому не надо представлять, в твердой цветной обложке, шоколадки отечественные, дешевые, пять видов, носки шерстяные вязаные сорок второго – сорок первого размеров, тридцать восьмой уже кончился в предыдущем вагоне, туалетная бумага, в рулоне целых девяносто два метра, хватит надолго, китайский фейерверк – подходит к любому празднику, радость детям и взрослым…) была даже удивительная игла, загнутая в дугу, но она тоже никак не желала протыкать кожу – не во что было упереться. Снаружи сделать отверстие и просунуть иглу было элементарно, а вот изнутри…
На второй день мучений и сильнейшей внутренней борьбы с ботинком Харитон плюнул и просто пришил язык к первым отверстиям для шнурков. Он в который раз убедился, что без правильных инструментов не стоит приниматься за работу, а найти такой инструмент очень даже не просто. Все равно он начинал их завязывать со второго или третьего ряда. А в пятницу Ветровский вдруг сказал, что простудился, и поездка, может быть, отменится. Харитон так и не узнал, что в тот вечер Ветровский поссорился со своей сестрой Милой, которая не хотела пускать его одного в лес и оставаться дома одна. Они договорились созвониться утром в субботу, когда Ветровский сможет, наконец, определить, заболел ли его организм окончательно или нет. На самом деле Мила позвонила своей подружке и они тоже договорились встретится, но не совсем точно, так что Ветровскому было теперь не так стыдно оставлять ее одну. Харитон немного расстроился, но решил поехать в любом случае, даже без Ветровского. Утро было чудесное – минус восемь, синее небо, скрипучие улицы, и Харитон с радостью разложил на диване свой маскарадный костюм – две пары носков, клетчатые кальсоны и майку надел сразу, свитер, большие теплые перчатки, шапочку, мазь на случай сильной отдачи, жетоны на метро и ключи.
Минут через пять бодрый голос Ветровского сообщил ему по телефону, что его организм еще держится, и что он едет. Это было приятно, и Харитон с радостью позавтракал двумя бутербродами с сыром и даже сделал себе
