путаются; бывают люди, способные пересекать пределы реальности и уходить в края, населенные тайной. Когда-нибудь ты покинешь меня, и мне придется уйти из моего тела и улететь в ночь, чтобы видеть тебя, слышать твой голос, твое дыхание; чтобы быть рядом с тобой, когда я буду нужна тебе.
Оба не проронили больше ни слова, пока солнце не поднялось высоко в небо. На Беройской дороге их встретил Гефестион. Александр спешился и побежал ему навстречу.
– Как тебе удалось нас найти? – спросил он.
– Твой Буцефал оставляет следы, как дикий бык. Это было нетрудно.
– Что нового?
– Ничего особенно нового сказать не могу. Я отбыл вскоре после вас. Но, наверное, царь так напился, что не стоял на ногах. Думаю, его помыли и уложили спать.
– Думаешь, он вышлет за нами погоню?
– Зачем?
– Он хотел убить меня.
– Он просто напился. А как только проснется, сразу спросит: «Где Александр?»
– Не знаю. Мы много наговорили друг другу. Это трудно забыть обоим. И даже если отец захочет забыть это, всегда найдется кто-нибудь, чтобы тут же напомнить.
– Все может быть.
– Ты сказал Евмену про собаку?
– Первым же делом.
– Бедный Перитас. Ему будет плохо без меня: он подумает, что я его бросил.
– Не только ему будет без тебя плохо, Александр. Я бы тоже не вынес твоего отсутствия – потому и решил отправиться за тобой.
Они пришпорили коней и догнали Олимпиаду.
– Приветствую мою царицу, – сказал Гефестион.
– Здравствуй, мой мальчик, – ответила Олимпиада.
И они вместе продолжили путь.
– Где Александр?
Филипп только что вылез из ванны, и женщины растирали ему плечи и спину льняным полотенцем.
Подошел адъютант:
– Его нет, государь.
– Вижу, что нет. Надо позвать.
– Я хотел сказать, что он уехал.
– Уехал? Куда?
– Никто не знает, государь.
– А! – крикнул Филипп, швырнув на пол простыню, и, голый, начал широкими шагами расхаживать по комнате. – Я хочу, чтобы он сейчас же попросил у меня прощения за свои слова! Он выставил меня посмешищем перед гостями и женой. Разыщите его и немедленно приведите ко мне! Я разобью ему морду в кровь, я изобью его до…
Адъютант побледнел и стоял, ничего не говоря.
– Ты слушаешь меня, ради Зевса?
– Я слушаю тебя, государь, но Александр отбыл вскоре после того, как вышел из пиршественного зала, а ты был слишком… слишком не расположен принимать меры в отношении…
– Ты хочешь сказать, что я слишком напился, чтобы отдавать приказы? – заорал ему в лицо Филипп.
– В действительности, государь, ты не приказывал, и…
– Позовите царицу! Быстро!
– Которую, государь? – спросил адъютант в еще большем смущении.
– Которую,
