заходит пухлый, а следом за ним мой костюмер.
– Ты что это удумала? – гневно кричит он в громкоговоритель, от чего мои барабанные перепонки едва не разрываются.
– Я не смогу в этом фотографироваться, – отвечаю я.
Он встает напротив, уперев руки в бока, и тяжело дышит. Я оглядываюсь вокруг: все наблюдают за нами, позабыв о своих делах. У открытых дверей примерочной столпились все, кто находится на площадке.
– Ишь, ты какая скромница, не может она, – фыркает кто-то из девушек.
Вслед за ней начинают возмущаться остальные. Рой их голосов звучит в ушах, отдельные слова, вырванные из контекста, не несут в себе ничего хорошего. Но меня это не пугает, в отличие от того, что придется фотографироваться полуобнаженной.
– Что тут происходит? – раздается мужской голос.
Все разом замолкают. Я поворачиваю голову и вижу Харуна. Сердце перестает биться, только его сейчас тут не хватало…
Он стоит у входа, в окружении девушек, одетых в нижнее белье из коллекции и готовых к съёмкам, и смотрит на пухлого. Харун выглядит уставшим: белая рубашка помята и закатана до локтей, глаза покраснели, будто он не спал несколько дней подряд.
– Алик, почему съемки еще не начали?
Харун оглядывает меня с головы до ног и вопросительно смотрит на пухлого.
– А как тут начнешь, когда эта девчонка постоянно срывает все съемки? Она же принцесса, что хочет, то и делает, и никто ей не указ. Сейчас отказывается фотографироваться в нижнем белье, – отвечает тот и отходит от меня. – Я не могу работать с ней, Харун, она слишком многое себе позволяет!
Я в изумлении смотрю на него. Когда это я срывала съемки? Это – первый раз, когда я отказываюсь от них.
– Она ведет себя так, словно чем-то лучше нас.
– Если она не будет фотографироваться, то почему мы должны?
– Строит из себя святошу!
Из толпы то тут, то там раздаются возмущённые голоса девушек. Я смотрю на них, пребывая в шоке от того, как они всё перевернули против меня. Харун подходит ко мне и встает напротив, где до этого стоял пухлый.
– В чем твоя проблема? – произносит он четко, выговаривая каждое слово.
– Я не могу в этом фотографироваться, – ненавидя себя за дрожащий голос, отвечаю я.
– Почему? Что у тебя есть такого, чего нет у остальных девушек?
Я молчу, отвожу от него свой взгляд, и он упирается в Джу, стоящую посреди других девушек. Её лицо выражает сочувствие.
– Я спрашиваю, что у тебя есть такого, чего мы все ещё не видели? – кричит он.
Я вздрагиваю от его голоса и отхожу на безопасное расстояние. Глаза наполняются непрошеными слезами.
– Стыдливость, – вырывается у меня.
Я, чувствую тёплую влагу на своих щеках, ненавижу себя за слабость, за то, что плачу.
– Я стесняюсь. Не могу стоять раздетой перед фотографом, – стараюсь объяснить я сквозь слезы.
