style="font-size:15px;"> – Служение? Хм, – Джону даже стало немного стыдно за сдерживаемый смех. – За такой анекдот я точно получу полугодовую скидку у мадам Питерсон.
Сьюзен повела упрямца дальше. Навстречу им попался очередной мужчина, который привлёк внимание Джона больше остальных, и не потому, что был полностью обнажённым. Ему было за семьдесят, но армейскую походку и выправку не силах изменить ни время, ни свет Сына и ни Его благодать. Шрам от шрапнели, красота которого захватывала левую сторону лица и дотягивалась до искромсанного уха, явно должен был подчеркнуть профессиональную принадлежность мужчины, показать, как он гордился делом, которым занимался всю жизнь. Он мог бы убрать его за пару сеансов в чудотворных клиниках пластической хирургии Среднего города, но посчитал кощунством прикосновение лазера к своему прошлому-настоящему-будущему. Скорее всего, он заработал его на войне тёмного века ещё до появления Сына, о чём говорил его возраст, но то же время он не казался дряхлым. Наёмники в тридцать пять – сорок лет начинали выглядеть на все сто в худшем смысле этого слова, но человек со шрамом явно был исключением из правил. Как ни странно, всё это привлекло внимание недоверчивого охотника за головами. С телом армейского дядьки, как и с телами остальных жителей Среднего и Верхнего города, было всё в полном порядке, но Джона уже давно интересовал их взгляд, которым они смотрят вокруг: от них исходило какое-то неуловимое сияние. Джону даже стало как-то не по себе. Он ничего не понимал в мужской красоте и вообще считал, что, так как мужчина – это воплощение функциональности, то такая категория как красота в его описании должна отсутствовать в принципе. Вот женщины – это совершенно другая история. При этом он ещё больше проникался уважением к слабому полу за то, что в этой мужской функциональности они находят какую-то привлекательность для себя и даже способны ЭТО полюбить.
– Знаете, я бы не хотел здесь встречать голых мужиков, даже если это «Дом похоти и разврата», – попытался скрыть свое замешательство Джон. – Ладно, красивые женщины (а других здесь Джон и не видел) пусть ходят, но это… это странно.
– Что странно? – спросила экспедитор.
– Странно, что всех такое устраивает, – с удивлением произнёс он.
– Кого вы пытаетесь обмануть? Он же вас заинтересовал, – спокойно заметила Сьюзен. – То, что вы увидели у него – это дар Сына всем, кто открывается Ему и отказывается от образа прошлого, позволяя преобразить себя и раскрыть то, к чему мы призваны.
– Ходить в чём мать родила? – почти проглатывая слова, спросил Джон. – Это вряд ли.
Менеджер игриво захихикала, глядя на Джона, как на подростка, который со стопроцентной уверенностью заявляет взрослым о том, чего он в жизни никогда не собирается делать. Атмосфера «Дома Любви» должна была помочь гостю расслабиться и забыться, хотя непредвиденная аналитическим алгоритмом реакция Джона на всё происходящее шла вразрез с планом пребывания гостя.
– Сын показал нам совершенство, которым мы всегда обладали, но забыли про это.
