помещения без окон, но со щелями в стенах, сквозь которые пробивался свет, стоял стол, сколоченный из круглого щита от катушки кабеля, вокруг него были расставлены скамейки, две из них крепились к стенам сарая, а над ними, как в вагоне плацкарта висели еще два щита, напоминавшие громоздкие полки.
В пыльном помещение было душно, но не так жарко, не так палило обеденное солнце, полумрак живительным спокойствием для глаз поглощал все в пелену серого и пастельного, с нечеткими линиями.
– А вещи мои где? – Мишка крикнул недовольно, стараясь отвлечь ребят от игры.
– За ширмой, на шифер переложили, – кто-то нехотя оторвался от карточных баталий.
Слева от входа, перед столом, перекрывая вход в «красный уголок» бывшей фермы, висела выцветшая холстина, с затертым рисунком на тему передовых надоев, плотная и пыльная, Мишка откинул ее и нырнул в темноту, через мгновение вернулся, уже застегивая джинсы и волоча на босых ногах стоптанные кеды.
– Я помчал, опаздываю! Вечером чего, как?
– Дойка же еще гудит, – вмешался Максим.
– Дед просил пораньше.
Мишка подмигнул Аньке, которую уже усадили на лавочку к столу, не получив ответа, мелькнул тенью в дверном пролете и растворился в ярком солнечном свете.
Пыль под ногами поднималась тяжелыми облаками, в отсутствии ветра она зависала в воздухе над землей, оставляя за идущим дорожку, легкую пелену коричневато-серого цвета. В голове сама-собой звучала какая-то распевная мелодия, добирающаяся до коды, потом теряющая мелодику и ритм и пропадающая вовсе, но тут же, только достигнув полного затухания, с новой силой и новыми вкраплениями мелодического рисунка, настигала вновь. Ее хотелось подпевать вживую, голосом, громко, возможно в сознании пытаясь достигнуть все же мелодической развязки, и пройдя недосягаемую коду, выдать финальный аккорд. Не замечая за своим мычанием, Мишка поравнялся со встречной повозкой, запряженной белой в яблоко кобылой. Ход остановился, с повозки кто-то окликнул.
– Мишань, дед дома? – парень вздрогнул от неожиданности.
– Дома, – растерянно ответил Мишка.
– Стружка есть?
– Вчера только отчистили, мешков десять можно набрать.
– Скажи Ильичу, пусть придержит, мотанусь за мешками и заберу.
Мишка кивнул одобрительно головой, и сделал пару шагов по дороге, потом опустил глаза и посмотрел на руки, на тело и в какой-то потерянности звонким щелчком и с неописуемой досадой понял, что ушел без рубашки. Резко повернулся, и не сбавляя темпа пошел в обратном направлении.
Еще за полсотни метров до сарая можно было расслышать визг и смех, громкие выкрики, что не удивляло, зная, как проходят карточные игры в их компании, больше смущало то, что Анька, впервые попав в их общество, уже влилась, заразилась их извечной глупостью и дурачеством. А в голове все витали какие-то ее образы девочки с куклой, глупыми вопросами, и резко переходящими в стройную изящную, юную леди.
– Рубаху забыл, –
