взгляд на Камиля.
Он смотрел на Марика, обшаривал его взглядом, будто ища что-то, и не находя. И выглядел злым и разочарованным, что меня взбесило.
– Нам пора, всего доброго, – кивнула я. – Идем, Лер.
– Идем… нет, стой, – возмутилась подруга. – Это же бабушка Марка, я правильно поняла? Или Камиль перешел на дам постарше?
– Я его мать, – холодно ответила Лаура, а я дернула подругу за рукав пальто, но она отмахнулась.
– Мать? Прелестно. А вы не хотите поинтересоваться, как ваш внук? Здоров ли? Всего ли хватает? А ты, Камиль, не хочешь сына на руках подержать? – Лера почти кричала, и лишь когда Марк испуганно хныкнул, она сбавила тон. – Да что вы за люди такие?!
– У мальчика есть мать, пусть она им и занимается. К нам Марк никакого отношения не имеет. Но это, кстати, не ваше дело, – бросила Лаура.
– Все, Лер, идем. Да идем же! – дернула я подругу, она резко развернулась, и мы, наконец, вошли в торговый центр. – Не стоило скандалить.
– Может, и не стоило, – пробурчала подруга. – И это уж точно не мое дело, но у меня мама через такое прошла. Бабушка ее лимитой называла, с отцом рассорила, и меня знать не хотела. Лишь когда постарела, когда болеть начала, обо мне вспомнила. Сейчас все зовет в гости, квартиру обещает, а мне не надо. Мне бабушка нужна была в детстве. Эти, – Лера качнула головой, – такие же. Подавай, подруга, в суд. Миллионов с них не срубишь, но ты должна о сыне подумать, и им нос утереть. И прекратить молчать, как лохушка! Сволочи они.
Я тяжело сглотнула. Лера считает, что мне не стоит терпеть, и она права. Но когда дело касается Марка, меня такая обида охватывает, что я не могу ругаться. Ком в горле стоит. Кажется, скажу слово, и расплачусь. А унижаться я больше не хочу, хватило мне.
– Соня, – вдруг услышала я за спиной окрик. – Подожди!
Я остановилась, но не обернулась, спиной чувствуя приближение Камиля.
***
КАМИЛЬ
– Соня. Подожди! – крикнул, отбежав от матери.
Стоит. Замерла, не двигается. Как в нашу первую встречу. Я заметил ее сразу же, первого сентября, на первом курсе. Соня шла в светлых джинсах, из-под которых выглядывали розовые носки с зайцами, на которые я и засмотрелся. Неделю из головы выбросить не мог, пока не подкараулил, и не окликнул.
Тогда она также замерла.
Добивался ее, любил, как невменяемый. Ее одну видел. Плюнул ведь на мать и отца, в один голос твердивших, что мы – не пара, что она со мной ради денег, и что мне самому надоест быть примерным парнем. Мне с Соней хотелось быть, каждый день в ее глаза смотреть.
– Что ты хочешь? – она обернулась, и взглянула на меня устало.
Черт его знает, что я хочу. Может, потрясти, как следует, и правду выбить? А почему, собственно, и нет?
– Ты правду мне не хочешь сказать?
– Какую правду, Камиль?
– Чей он? – кивнул на коляску, а самого внутри корежит.
Сын. Радовался ведь,
