что, к сожалению, вы бы не могли сожрать свою плоть и кровь, даже если бы стали таким чудищем, как на картинке.
– Интересно, кто бы мне помешал!
– Никто, – говорю, – но все они уже в раю.
Тут старый Енси расхихикался. Наконец, переведя дух, он сказал:
– Ну, нет! Эти ничтожества попали прямой наводкой в ад, и поделом им. Как это произошло?
– Несчастный случай, – говорю. – Семерых, если можно так выразиться, уложил малыш, а восьмого – дедуля. Мы не желали вам зла.
– Да и не причинили, – опять захихикал Енси.
– Мамуля шлет извинения и спрашивает, что делать с останками. Я должен отвезти тачку домой.
– Увози их. Мне они не нужны. Туда им и дорога, – отмахнулся Енси.
Я сказал «ладно» и собрался в путь. Но тут он заорал, что передумал. Велел свалить трупы с тачки. Насколько я понял из его слов (разобрал я не много, потому что Енси заглушал себя хохотом), он намерен был попинать их ногами.
Я сделал как велено, вернулся домой и все рассказал мамуле за ужином – были бобы, треска и домашняя настойка. Еще мамуля напекла кукурузных лепешек. Ох и вкуснотища! Я откинулся на спинку стула, рассудив, что заслужил отдых, и задумался, а внутри у меня стало тепло и приятно. Я старался представить, как чуйствует себя боб в моем желудке. Но боб, наверно, вовсе бесчуйственный.
Не прошло и получаса, как на дворе завизжала свинья, как будто ей ногой наподдали, и кто-то постучался в дверь.
Это был Енси. Не успел он войти, как выудил из штанов цветной носовой платок и давай шмыгать носом. Я посмотрел на мамулю круглыми глазами. Ума, мол, не приложу, в чем дело. Папуля с дядей Лесом пили маисовую водку и сыпали шуточками в углу. Сразу видно было, что им хорошо: стол между ними так и трясся. Ни папуля, ни дядя не притрагивались к столу, но он все равно ходил ходуном – старался наступить то папуле, то дяде на ногу. Папуля с дядей раскачивали стол мысленно. Это у них такая игра.
Решать пришлось мамуле, и она пригласила старого Енси посидеть, отведать бобов. Он только всхлипнул.
– Что-нибудь не так, сосед? – вежливо спросила мамуля.
– Еще бы, – ответил Енси, шмыгая носом. – Я совсем старик.
– Это уж точно, – согласилась мамуля. – Может, и помоложе Сонка, но все равно на вид вы дряхлый старик.
– А? – вытаращился на нее Енси. – Сонка? Да Сонку от силы семнадцать, хоть он и здоровый вымахал.
Мамуля смутилась.
– Разве я сказала «Сонк»? – быстро поправилась она. – Я имела в виду дедушку Сонка. Его тоже зовут Сонк.
Дедулю зовут вовсе не Сонк; он и сам не помнит своего настоящего имени. Как его только не называли в старину – пророком Илией и по-всякому. Я даже не уверен, что в Атлантиде, откуда дедуля родом, вообще были в ходу имена. По-моему, там людей называли цифрами. Впрочем, не важно.
Старый Енси, значит, все шмыгал носом, стонал и охал, прикидывался – мол, мы убили восьмерых его сыновей и теперь он один-одинешенек на свете. Правда, получасом раньше
